Татьяна Тишкевич: «Я прошла закалку омоновскими дубинками и камерами Окрестина»

Активистку гражданской кампании «Европейская Беларусь» Татьяну Тишкевич вместе с другими участниками «Процесса 14-ти» суд приговорил к двум годам исправительных работ. О том, как проходил суд, Татьяна Тишкевич рассказывает в интервью пресс-центру Хартии’97.

— Татьяна, как восприняли приговор Центрального суд в отношении Вас?

— Честно говоря, в это момент больше думала о приговоре Андрею Киму, о том, каково сейчас его маме. Ведь ей сейчас очень тяжело. И непонятно, чему так радовались некоторые участники процесса после его окончания.

Что касается приговора, то примерно такого и ожидала. Понятно было, что отправлять за решётку всех нас не будут, но и не оправдают.

Порадовалась, конечно, что дали штраф Сергееву и Койпишу. Родители Антона очень волновались и переживали за сына в суде.

— Какое впечатление произвел суд?

— Суд уже отлично охарактеризовали судья и журналисты одним словом – цирк. Конечно, всё это было бы смешно, если бы не было грустно.

— Насколько убедительны были свидетели обвинения?

— Об этом лучше спросить у тех, кто присутствовал в зале. Возможно, для суда были убедительны показания милиционеров о том, что “акция проходила на проспекте Победителей”, что “её участники были пьяны” и “бросали гаишников под колёса машин”, что мы “устраивали вакханалию и бесчинства”. Для любого нормального человека эти обвинения выглядят абсурдом.

— Почему, по-вашему, так сурово обошлись с Андреем Кимом?

— Обвинения, выдвинутые против Андрея, рассыпались буквально на глазах, во время просмотра видеозаписей. Его адвокат полностью доказал его невиновность. Я ожидала, что Андрея освободят в зале суда, дав ему “химию”, либо просто засчитают тот срок, который он уже провёл в СИЗО.

Приговор был шоком. Очевидно, властям нужен пример для устрашения молодёжи. Однако своими действиями они создали пример того, как должен себя вести настоящий патриот Беларуси. Андрей отлично держался на процессе, ни одним словом или жестом он не показал ни страха, ни неуверенности.

— Возле суда все время проходили акции солидарности. Это поддерживало?

— Конечно. То, что в зале постоянно были друзья и знакомые, было очень серьёзной поддержкой. Солидарность – это то, чего больше всего боятся власти. И поэтому её проявления они так стараются пресечь. Ведь меня судили (в первую очередь) за солидарность с предпринимателями.

Даже когда зал был полупустой или в нём сидели БРСМовцы, мы знали, что на улице находятся десятки наших друзей, и это ещё больше поднимало дух.

— Изменится ли Ваша жизнь после суда?

— Конечно, придётся быть более осторожной и во многих вещах ограничивать себя. Например, к сожалению, после такого приговора, я реже смогу участвовать в уличных акциях. Однако в нашей деятельности есть много других направлений, где пригодятся мои навыки и опыт. Сложа руки, точно сидеть не буду.

— Не повлияет ли вынесенный приговор на Ваши жизненные ценности и приоритеты?

— После того, что я увидела на процессе, после той поддержки, которую я ощущала во время суда, я просто не имею права менять свои приоритеты. А что касается жизненных ценностей, то они сформировались не вчера, прошли закалку омоновскими ботинками и дубинками и камерами Окрестина. Истерика судьи и приговор, основанный на лжи, их не изменят.