«В Беларуси много сильных, смелых и светлых людей — поэтому наша победа неизбежна»
История белоруски, которая уехала, но продолжает бороться.
Юлия Юхно-Тарасевич с августа 2021 года живет в Польше. Протестной деятельностью она занимается с мая 2020 года, когда ее уволили из компании холдинга Dana Holdings. Все это время она не скрывает свою гражданскую позицию и открыто протестует против произвола и насилия. Ее задерживали дважды, судили за распространение бчб-браслетов, пишет ex-press.by.
Девушке 32 года, она представитель ассоциации беларусов в Италии «Supolka», гражданская активистка. Сейчас координирует гуманитарные проекты, о которых рассказывает в соцсетях. Имея дирижерское образование, в прошлом учительница музыки, Юлия около 7 лет работала моделью за границей, затем была занята в сфере туризма и недвижимости:
— Я думала о том, что придется уехать, с января 2021 года. Но все откладывала, пока в июле 2021 в дверь не постучали.
У Юлии и её мужа было две недели, чтобы собраться: пока девушка была на карантине после перенесенного во время ареста ковида, пара ожидала польские визы. Героиня признается, что не все члены семьи поддерживали ее отъезд, но всё же решение уехать было окончательным.
«Жизнь в Польше дороже, но и заработки здесь выше»
Сначала ребята попали в Белосток, где провели четыре месяца, затем переехали в Варшаву. Жилье искали на Фейсбуке.
— Написала хозяйке, общались по-английски, получила одобрение на кота в квартире. Отмечу, поляки не спешат сдавать квартиры иностранцам. По их мнению, очень часто аферисты «кидают» собственников, — рассказывает Юлия. — Выбирая между польской парой и белорусской, они выберут поляков. Как и случилось в нашем случае. Но потом всё переигралось, и договор заключили с нами.
Продукты и бытовая техника в Польше стоят дешевле, чем в Беларуси. Зато аренда жилья дорогая. За 1-2-комнатную квартиру отдают в среднем 400-500 евро, но и зарплаты тут выше. ЗП «по 500» тут нет:
— Довольно комфортно жить, но немного неуютно из-за того, что не знаю польского языка. Часто перехожу на английский или итальянский. Это происходит автоматически, результат коммуникации на этих двух языках. Иногда говорю на белорусском. Но все равно — незнание польского приносит неудобства. Всё-таки нужно знать язык той страны, куда ты приехал жить.
— Муж довольно быстро нашел работу, благодаря беларусам, которые тут относительно давно. Хотя был момент, когда он работал на стройке, и работодатель был поляк. Тут все строго, нет возможности присесть и отдохнуть, как в Беларуси. Даже если у тебя физически тяжелая работа, тебя будут контролировать, тебе не дадут ни минуты на передышку. Если у тебя почасовая оплата, они будут стоять над тобой и смотреть, чтобы ты каждую минуту этого часа работал. В Беларуси с этим было проще. Но это наш опыт, возможно, у кого-то он иной.
«Консультантка не понимала меня, принципиально говорила, что понимает только по-польски»
— В целом поляки хорошо относятся к белорусам, сочувствуют. Была одна неприятная ситуация в самом начале эмиграции. В аутлете во время примерки мне нужно было снять магнит с очков. Попросила на русском, на английском, на итальянском. Показала жестами. Консультантка не понимала меня, принципиально говорила, что понимает только польский. Я расстроилась, но вмешался муж, и магнит-таки сняли. Ситуация крайне простая. Я попросила элементарную вещь, но человек встал в позу, чтобы показать, что мы тут чужие. Правда, это была разовая ситуация. Такая может возникнуть и с обычными туристами.
Бывают, что наши же эмигранты делают вид, что не понимают по-русски, хотя до тебя с предыдущим покупателем они говорили именно на нем. Это глупо.
Дальше девушка планирует переехать в Италию:
— Я знаю язык, мне было бы проще жить там, чем здесь. Но я не загадываю. Все зависит от того, одобрят ли мое заявление на международную защиту или нет. Большинство беларусов получают вид на жительство на основании международной защиты, на которую можно подать в ЕС. Но есть нюансы, поэтому пока я не строю далеко идущие планы. Все будет зависеть от обстоятельств. В любом случае, нужно начинать процесс легализации, без документов здесь довольно сложно.
О белорусской диаспоре
— В Польше очень много белорусов, много диаспор, в каждом городе она своя, у каждой своя специфика. В Белостоке мы уже на второй день после переезда пошли на акцию. Они здесь очень хорошо организованы.
Большую помощь семье Юлии оказывает итальянская диаспора. Больше полутора лет девушка принимает участие в зум-встречах, помогала в съемках фильма про Беларусь.
— После второго задержания именно итальянская диаспора помогала с переездом, — говорит Юлия. — После него мне необходимо было сменить обстановку, психологически отдохнуть. Я полетела в Италию лично познакомиться с теми, с кем полтора года общалась исключительно онлайн и кто так помог мне, когда это было необходимо. В какой бы город я не приезжала, меня встречали и поддерживали активисты. Это психологически очень важно.
Для девушки не в новинку жить в другой стране. Больше 7 лет она работала моделью за границей, но разница в том, что все ее предыдущие отъезды были запланированы:
— Один раз я уже устраивала свою жизнь в другой стране. Но тогда знала, какие меня ждут трудности, и была к ним готова. А сейчас мне приходится считаться с тем, что вернуться туда, где проще, где знаешь язык, где все понимаешь, нельзя. Вроде бы до границы 180 километров, всего ничего, а вернуться нельзя. Все это выбивает из колеи, но кому сейчас легко.
Иногда кажется, что борьба остановилась. Вообще непонятно, когда мы вернемся домой, вернемся ли, как вообще это будет происходить. Но такое бывает лишь в минуты слабости. Чаще всего я настроена оптимистически, протестную деятельность не бросаю. Даже браслеты в какой-то степени — это протест. Взять и бросить то, чему я посвятила больше полутора лет — для меня довольно сложно. Кроме того, мы ещё не победили.
Юлия скучает по Минску, по семье, друзьям, соседям, которые за последние полтора года стали как родные.
— У меня в Минске классные соседи, с теплом вспоминаю все наши встречи, концерты, чаепития, которые проводили. У нас был очень активный район. Когда вижу в сторис знакомые улицы, проспекты, — щемит в груди.
«Я поняла, что осталась одна из тех, кто открыто продолжали что-то делать»
— Мое решение об отъезде основывалось на том, что я больше не ощущала себя в безопасности. Когда активистов и активисток было много, не было одиноко. Было чувство плеча. Но когда начались репрессии, все изменилось. У многих в душе поселился страх.
Я поняла, что осталась одна из тех немногих активистов, которые открыто продолжали свою деятельность. Как и то, что если я еще задержусь в стране, то скорей всего меня посадят. А если меня посадят, я вообще не смогу больше ничего сделать для Беларуси.
Тем, кто принимает решение об отъезде, нужно адекватно оценивать ситуацию, понимать, насколько им угрожает система. Если вероятность ареста высока, нужно решить, готов ли ты сидеть срок в тюрьме либо не готов. Обдумать, что ты готов делать, уехав.
Многие белорусы бросают делать вообще что-либо. Даже те, кто выходят на акцию, большие молодцы. 80% уехавших вообще забывают этот отрезок времени, как будто ничего не было. Может, это психологический момент. Но считаю, что это неправильно.
В Беларуси более тысячи политзаключенных, нельзя просто взять и перевернуть страницу. Это неправильно. Я уехала и знала, что буду продолжать борьбу.
Если бы я знала, что начну жить обычной жизнью, то, наверное, я бы лучше осталась и села в тюрьму, — какая разница, где жить обычной жизнью. Жить обычной жизнью значит — предать все, что мы делали все это время. Для меня — это не выход.
Нам повезло: у нас было две недели, чтобы собраться. У многих этого времени нет. Людям звонят или начинают искать, и они вынуждены в спешке уезжать. Часто приезжают в чужую страну с двумя сумками, детьми и не встречают ни помощи, ни поддержки. Я сама была в такой ситуации: в чужом городе, где ни знакомых, ни денег, абсолютно некуда обратиться. Поэтому, когда мы немного встали на ноги, то несколько раз сами предоставляли место для ночлега беженцам из Беларуси. Также я занимаюсь гуманитарной помощью, сотрудничаю с фондами, курирую собственные инициативы, направленные на помощь людям. Нужно помогать друг другу.
Даже в тюрьме я не сидела на месте. Запомнилась история с прогулкой, на которые тогда не выводили, а нас неожиданно вывели: при минус 25 около двух часов мы гуляли во внутреннем дворике: пели, дурачились, играли в снежки… Пока совсем не окоченели. А когда вернулись в камеру, нас ждал сюрприз: камеру залили хлоркой.
Ещё одно воспоминание с летней отсидки: на волю меня вели в наручниках. Не помню, когда я в последний раз так широко улыбалась. Все понимали, что это глупо и нелепо. Но делали вид, что так и надо. Какое-то королевство кривых зеркал.
Ну и последнее. Во всех камерах, где я сидела, знали, что я пою. Вспомнила весь свой репертуар, начиная с музыкальной школы и заканчивая музыкальным училищем. На ночь мы исполняли «Калыханку». Это было очень трогательно. И, конечно, среди песен была «Малітва» Олега Молчана. Эта песня шла со мной по жизни. В камере было особенно сложно ее петь.
В конце срока в августе 2021 меня перевели в Барановичи. Все, кто был в этой бывшей конюшне, где содержат политических, знают, что камеры там просторные с высокими потолками. Это я к тому, что там очень хорошая акустика.
6 августа. Стемнело… Меня попросили что-нибудь спеть. Пока я размышляла, начались перебои со светом. В один из тех моментов, когда было темно, и только лунный свет пробивался через тюремные решетки, я начала петь «Малітву». Густой плотный звук заполнил камеру. Мне кажется, он просачивался в щели и разносился на все здание. У меня до сих пор мурашки от сочетания этой музыки и условий, в которых я ее исполняла. Это была самая настоящая молитва за Беларусь.
Так странно вспоминать об этом, но я рада, что в моей жизни был и такой опыт. Я открылась сама себе с другой стороны. В Беларуси много сильных, смелых и светлых людей. Поэтому наша победа неизбежна. Свет всегда побеждает тьму.