Как Беларусь потеряла БМЗ — жемчужину своей экономики

Из богатого предприятия завод превратился в вечного должника.

Белорусский металлургический завод, где работают 11 тысяч человек, — это градообразующее предприятие Жлобина. Старожилы помнят времена, когда здесь платили высокие зарплаты, а БМЗ спонсировал инфраструктуру города. Но прошло время, и из богатого предприятия завод превратился в вечного должника. Причем, такого, что кредиты вынужден брать даже на выплату зарплаты.

«Наша Нива» рассказывает, как так вышло.

БМЗ строили европейцы — генподрядчиком была австрийская компания Voest Alpine, поставляли технику итальянцы из Danieli.

Начали строить в 1982-м, первая сталь из печей потекла в 1984-м. Беларусь не обеспечивает себя рудой, поэтому загружают завод металлоломом — своим и привозным.

На внутренний рынок идет около 15% объема продукции завода. Все остальное должно идти на экспорт.

Среди потребителей — крупные и известные фирмы. Даже в Volkswagen найдется что-то, что произведено на БМЗ. Завод перерабатывает лом, из которого потом производит трубы, металлокорд, проволоку — ассортимент продукции достаточно большой.

На БМЗ четыре производства: сталеплавильное, прокатное, трубное, метизное.

Это, кстати, был единственный в СССР металлургический завод, построенный западными фирмами и по западным технологиям.

Правда, партнерство с австрийцами впоследствии вылезет БМЗ боком, но пока что, в 91-м, в чистый рынок после распада СССР предприятие выходило на пике своей формы: новое, с самым современным оборудованием, с развязанными руками, без необходимости обеспечивать советский госзаказ, а значит — с возможностью продавать на премиальные рынки и по выгодным ценам.

Мало сказать, что БМЗ тогда начал хорошо жить. Доставалось и всему Жлобину. Успех того, раннего, БМЗ старожилы связывают с личностью директора Юрия Феоктистова.

90-е и золотые времена для завода

Феоктистов был из России. Как и большинство менеджеров. Ранее в Беларуси не было такого рода предприятий, поэтому Советский Союз посылал имеющих опыт специалистов.

Он руководил заводом десять лет (1989—1999) и застал еще долукашенковские времена, когда руководитель крупного завода должен был быть прежде всего менеджером, а не исполнителем, и средства распределял без оглядок на разного рода кабинетных деятелей, которым виднее.

«С Юрием Васильевичем мы удачно вышли на международный экспорт, начало развиваться метизное производство (выпуск бортовой проволоки, металлокорда и др.), — заводчане вспоминают Феоктистова добрым словом поныне. — Золотые времена для завода: зарплаты были высокими по меркам того, что происходило вокруг, строилось жилье, развивалась инфраструктура во всем городе.

Но после одного из выступлений Лукашенко в 1999 году директора задержали. По популярной на заводе версии, Феоктистов не отдавал в бюджет заработанные деньги, а инвестировал их согласно своим представлениям об эффективности. Значит, в сам завод».

Феоктистов в свое время принял принципиальное решение относительно того, что надо выпускать: трубы или проволоку. Это очень разные производства. В итоге остановились на проволоке, и БМЗ с годами завоевал долю более чем в 10% на мировом рынке металлокорда. Правда, не все было так просто, как виделось рабочим.

Красный директорат и его окружение также искали, как заработать на клондайке, который прямо в руках генерировал миллионы и миллионы долларов.

С расширением линий производства завод обрастал дилерами, которые делали все то, за что сами металлурги не брались: реализовывали продукцию, искали клиентов, выступали посредниками и гарантами при получении кредитов в иностранных банках для закупок сырья и оборудования.

В результате значительную часть доходов завод отдавал трейдерам, а для модернизации собственного производства обращался за кредитами, которые с участием тех самых «гарантов» стоили дороже.

Вот как это работало. Например, расширяться заводу помогала та самая австрийская Voest Alpine.

«В рамках начавшейся в 1996 году реконструкции БМЗ Voest Alpine поставляла заводу свое оборудование в обмен на право сбыта его металлопродукции на зарубежных рынках, — так металлургический журнал «Металл. Бюллетень. Украина» описывал в 2000-х истоки проблем БМЗ. — По мнению экспертов, именно из-за этой договоренности завод практически полностью лишился оборотных средств.

И, действительно, если бы оборудование закупалось за счет долгосрочных кредитов, то предприятие имело бы время для организации производства, выпуска продукции, ее реализации и расчета по займу.

При сотрудничестве же с Voest Alpine расчет за это оборудование вели путем поставок металлопроката уже через несколько месяцев после его выпуска. При этом, станки закупались не «под ключ», и до начала выпуска продукции требовалось ввести их в эксплуатацию.

По отдельной договоренности монтаж также выполнялся силами компании Voest Alpine, что не всегда содействовало качественной работе оборудования.

При этом, по данным английской компании Miramex, цены, по которым австрийская компания приобретала продукцию БМЗ, были ниже тех, что выставляются другим трейдерам. Это давало Voest Alpine явное преимущество на мировом рынке и вызвало, в частности, перенасыщение рынка арматуры в США.

В итоге было начато антидемпинговое расследование о поставках арматуры из Беларуси, которое завершилось введением антидемпинговой пошлины в размере 114%. Так БМЗ фактически потерял один из самых выгодных в мире рынков конструкционной стали».

Официальные объяснения взятия директора под стражу отличались от мнения рабочих.

«БМЗ покупает в России металлолом. Создали фирму, которая закупает 20—30 тысяч тонн металлолома в России для производства металла БМЗ. Свою структуру создали. И что вы думаете, эта структура, закупая металлолом по 20—30 долларов, БМЗ, родному предприятию, которое ее породило, продает по 70—80 долларов», — говорил тогда Лукашенко.

Речь шла о фирме «Межгосметиз», которая не только собирала и поставляла на завод лом, но и имела эксклюзивные права на продажу продукции завода в России. В результате значительная часть доходов могла не доходить до Жлобина.

Впрочем, Феоктистов пробыл в СИЗО недолго — четыре месяца. А потом его выпустили по личной просьбе бывшего губернатора Орловской области (а на то время — спикера верхней палаты российского парламента) Егора Строева. Дело в том, что Феоктистов сам был выходцем с Орловского сталепрокатного завода, и другие бывшие его сотрудники доминировали в руководстве БМЗ на протяжении многих лет.

Директора менялись, подходы – нет

После ухода Феоктистов уехал в Россию управлять новосозданным «Урал-кордом», который вскоре стал главным конкурентом БМЗ. Директор БМЗ сменился, им стал Александр Фоменко. Но схемы работы он изменить не смог.

«При Фоменко особенно ярко проявились фундаментальные проблемы БМЗ, — писал в свое время белорусский журналист Михаил Подоляк, который сейчас работает советником президента Украины Зеленского. — Во-первых, завод работал по непрозрачным финансовым схемам. При Фоменко практически не существовало учетной системы дебета/кредита. И это очень устраивало как руководство завода, так и его трейдеров.

Во-вторых, завод плотно сидел на финансовом крюке, умело заброшенном той же «Фест Альпина». Ведь все кредитные договора БМЗ с западными банками готовились под «гарантии» «Фест Альпина»…

В-третьих, ключевые должности на заводе занимали сугубо ангажированные персонажи. Имевшие некий общий интерес и работавшие в пользу традиционных трейдеров. Команда готовилась к активной «эксплуатации» БМЗ».

Фоменко сняли, а потом увольнения директоров продолжились — назначили Вадима Филиппова. Он начал чистить старые кадры Феоктистова, а также отказываться от всего финансирования, которое шло через Voest Alpine, и договариваться с банками напрямую. Согласился Альфа-банк.

Фоменко в основном избавился от токсичной зависимости от австрийцев, но тут пришла новая беда. Заводу начали навязывать работу на российском рынке через компанию ЕL Реtroleum: мол, надо диверсифицировать поставки.

Опасаясь повторения истории с австрийцами, он это сотрудничество саботировал и в итоге оказался уволенным за невыполнение прогнозных показателей роста.

Получилось, что российские сборщики лома в 2001-м добились снижения экспортных пошлин и стали продавать лом не в близкую и дешевую Беларусь, а на дальние премиальные рынки. А переизбыток лома в мире обрушил цену на металл почти до себестоимости. Объективной возможности роста не было, но директора все равно сняли.

Высасывание оборотки и «государственные проекты»

Филиппов в СМИ прямо обвиняет тогдашнего главу госконтроля Анатолия Тозика в том, что это он стоит за нападками на нового директора. Мол, пытается подобраться к валютной выручке через лоббирование конкретных фирм, которые на завод не хотел допускать Филиппов.

После публичных нападок на всемогущего на тот момент Тозика Филиппов успевает бежать в Россию, но на БМЗ начинают задерживать менеджеров, которые имели отношение к подписанию договора с компанией Miramex.

Смысл был в том, что из-за больших долгов БМЗ оказался на грани банкротства, но долги на 30 миллионов долларов погасила Miramex в обмен на скидки и привилегии в поставках продукции завода на Запад.

Тогда же задержали известного белорусского богатея Александра Сманцера, который являлся представителем Miramex.

В итоге контракт расторгли, погашение долгов на себя взяло государство. Сманцер после отсидки выедет в Украину и никогда не вернется к былым объемам бизнеса. Но еще пару раз его имя прозвучит в связи с контактами с оппозицией.

После этого директором становится Николай Андрианов, человек абсолютно из системы Лукашенко. Он обещает закончить игры вокруг завода и прекратить практики сотрудничества с одним, эксклюзивным поставщиком. Но ничего не меняется, меняются только названия фирм.

Публикации тех лет утверждают, что фирма «Кронос», пришедшая на смену Miramex и «Межгосметизу», в отдельные времена оставляла себе до 40% выручки завода. А скидка на продукцию для этого эксклюзивного поставщика составляла 12%.

Вот так парадоксально велись дела: никто больше купить не может, а тот, кто может, получает скидку. При этом, отпускные цены на БМЗ и без того были самые низкие в регионе. Другие же трейдеры, заинтересованные в поставках корда на российский рынок, к закупкам не допускались.

В 2004 году БМЗ замахнулся на абсолютно новую для себя отрасль — выпуск бесшовных стальных труб. Это совсем другая специфика, это не корд, с которым БМЗ стал одним из мировых лидеров. Трубы требовали масштабного расширения и инвестиций.

Деньги искали по всему миру, но первыми пожелали участвовать россияне, которые предлагали создать совместное предприятие российской «Трубной металлургической компании» и отдельных цехов БМЗ. Однако с идеей приватизации ничего не вышло.

Решили своими силами, хотя экономисты били тревогу: лучше сосредоточиться на корде, так как, взявшись за новое, неизвестно что получим, но можем потерять и старое производство, которое уже нужно обновлять.

А белорусских руководителей было уже не остановить: на заводе начался цикл бесконечной «модернизации», которая, согласно расчетам на бумаге, должна была принести миллиарды, но приносила только убытки.

Так, покончив с дельцами прежних лет, БМЗ столкнулся с новыми проблемами, присущими новым государственным руководителям: нереальной оценкой рисков при крупном инвестировании, навешиванием убыточных предприятий на БМЗ для поддержки их брюк, высасыванием оборотки уже пусть и не на обогащение заводских начальственных кланов, а на другие, уже «государственные» проекты, но также с сомнительным выхлопом.

Бесконечные модернизации довели завод до минусов

Это в итоге и привело БМЗ к краху. В 2009—2019 годах директором завода был Анатолий Савенок. Сотрудничество с мутными трейдерами, кажется, прекратилось. По крайней мере, в Европу продукцию с тех пор продает литовская компания, которая принадлежит самому БМЗ.

Резюмировать историю бесконечных циклов распилочных «модернизаций» можно словами Романа Головченко: «[Долги БМЗ] образовались из-за того, что некоторые проекты пока не оправдали себя экономически. Изменилась рыночная конъюнктура, мировые цены, поэтому не хватает сил, чтобы рассчитаться по обязательствам».

Точная сумма денег, вбуханная в «модернизацию», не известна. Но выглядело это так: на «модернизацию» БМЗ брали кредиты для закупки импортного оборудования, в результате у предприятия образовались гигантские валютные долги.

Известны случаи, когда менеджеры БМЗ сдавали на металлолом дорогостоящую импортную технику, поставленную десятилетие назад в рамках модернизации, но так и не установленную.

Представители Независимого профсоюза, который формировался на БМЗ, как-то объясняли «Нашей Ниве», что в «тучные» для металлургии 2005—2008 годы, когда рентабельность реализованной продукции в некоторые месяцы была под 50%, а выручка достигала $2 миллиардов, у завода срезали весь жир. Обязывали продавать валюту на бирже, делать отчисления в фонд национального развития, требовали спонсорской помощи и навешивали депрессивные организации на баланс в рамках «холдингостроительства».

«Экономический цикл конкурентов был другой: они заработали на подъеме, сформировали резервы, с заработанного модернизировались в соответствии с качественными прогнозами, а сейчас зарабатывают с модернизации. Мы же влезли в непродуманную до деталей модернизацию за чужие кредитные деньги, давали вал, поскольку, мол, доведенные показатели важнее экономической целесообразности», — говорили металлурги.

Первый серьезный финансовый стресс в результате невозможности рассчитаться с кредиторами лечили реструктуризацией долгов и выпуском дополнительных облигаций на $240 миллионов, который состоялся в 2016-м. Эти облигации добровольно-принудительно купили белорусские банки: Белинвестбанк, Беларусбанк, Белагропромбанк. «Небольшие» пакеты достались также БПС-Сбербанку, Белгазпромбанку и БелВЭБу.

Дальше-больше. В результате произошло ужасное. Бывшая гордость белорусской промышленности в 2021-м оказалась на грани финансового коллапса из-за невозможности зарабатывать, несмотря на продолжение работы, — просто выплаты по кредитам перекрывают все доходы.

За 2020 год БМЗ заработал 34 тысячи белорусских рублей чистой прибыли. Для такого крупного предприятия — это мизер.

По состоянию на сентябрь 2020-го общий долг БМЗ достигал страшной цифры — 3,6 миллиарда рублей. Значительная часть из них — задолженность перед иностранными кредиторами.

Спасать завод пришлось, естественно, всей страной, ведь дефолт такого гиганта повалил бы и банки, и экономику.

Спасали всей страной

«Наша Нива» сообщала о секретном плане спасения. Его детали нигде не озвучивались, решения регулируются указом Александра Лукашенко, которого нет в публичном доступе.

Продолжение жизни БМЗ и кредитное спасение включало следующие пункты:

— Значительная часть долга БМЗ становится долгом государства в лице Минфина;

— Белорусские банки списывают часть задолженности по долгам БМЗ, переведенным на Минфин. Что это значит? Банки видят, что БМЗ не сможет отдать кредиты и, чтобы не потерять эти деньги, соглашаются, что долги БМЗ возьмет на себя Минфин — «государство», которое сможет рассчитаться. Но взамен за эту услугу Минфин требует снижения объема долга на 15%;

— Так же БМЗ позволяют выкупить собственные облигации с 15-процентным дисконтом. Купленные за условные 100 рублей облигации банки получат обратно за 85 рублей;

— Часть валютного долга, около $400 миллионов, переделали в бюджетный заем в белорусских рублях. Примечателен здесь и срок погашения — по 2050 год включительно.

— Около $350 миллионов кредитной задолженности перевели в уставный фонд предприятия. Это значит, что тот, кто одалживал деньги, обратно их не берет, но как бы получает иллюзию, что средства зашиты где-то там, на самом предприятии. Это почти как списание долга, но красивее на бумаге.

И финальной иллюстрацией нынешнего состояния завода является то, что с зимы прошлого года БМЗ требуются ежемесячные кредиты в размере $6 миллионов на выплату зарплат.

Ежемесячно эти кредиты выдают белорусские банки. Предприятие не только не приносит дохода, но и берет деньги на то, чтобы впредь генерировать убытки.

Если говорить об актуальной статистике, то на сегодня известны лишь ограниченные данные за 9 месяцев 2021 года. Выручка возросла с 1,974 млрд рублей до 3,382 млрд, но чистая прибыль все равно осталась на уровне 45 тысяч рублей.

И прогноз в целом неблагоприятный. Fitch прогнозирует, что мировые цены на сталь в 2022 году упадут более чем на 20%, и будут падать на протяжении еще трех лет — с 950 до 530 долларов за тонну. Это связано с тем, что ведущие экономики сокращают потребность в металле и промышленность, наращивая сферу услуг.

Ценность БМЗ для властей остается в том, что он генерирует валюту — около 3,8% валютной выручки Беларуси приходится на этот завод.