А может, новый европейский порядок это старый порядок в новой упаковке?

Двадцать лет назад демократические революции в Восточной и Центральной Европе вызвали первое крупное отступление великой державы на континенте с момента окончания Второй мировой войны.

Мощная группировка российских войск численностью в сотни тысяч человек при щедром финансировании со стороны Германии снялась с лагеря и отправилась домой. А когда распался Советский Союз, за ней последовали и другие войска. И хотя имперская ностальгия по-прежнему сохраняется, Кремлю пришлось примириться и приспособиться к новым реалиям. Та условная и изрядно потрепанная сфера влияния, которая еще остается у России, это лишь бледная тень того, что у нее было раньше.

Это была первая серия. Но у меня возникает вопрос: а не стали ли мы свидетелями второй серии послевоенного отступления из Европы другого великого победителя – Соединенных Штатов Америки? Конечно, этот отход не носит того военного и имперского характера, каким отличалось отступление России, ибо большая часть американских войск за эти годы была переброшена в другие места дислокации. Да и вынужденным такое отступление не является. Похоже, что в большей степени оно отражает отсутствие интереса. У Америки времен Барака Обамы есть и другая рыбка, которую можно ловить. Но не может ли получиться так, что европейский век Вашингтона близится к завершению? А если это так, то что это может значить?

Эти вопросы я задала после выходных, которые провела в Стамбуле на ежегодной Босфорской конференции, организованной Британским советом, Еврокомиссией и турецким фондом внешнеполитических исследований TESEV. Для ЕС эта встреча стала возможностью проверить состояние наших порой неспокойных отношений с Турцией. Для турецкой стороны она стала форумом, на котором можно было выразить свое разочарование по поводу тех препятствий, которые ей чинит Брюссель.

Но по сравнению с 2007 годом, когда я в последний раз присутствовала на этой конференции, появились две примечательные перемены. Первая заключается в том, что Турция начинает проявлять весьма активный интерес к внешнему миру, но смотрит при этом в основном не в нашем, не в европейском направлении. Вторая состоит в том, что никто на конференции даже не упомянул Соединенные Штаты.

Второй момент особенно поражает, учитывая то, что после предыдущей Босфорской конференции сменился и президент США, и внешняя политика этой страны. Можно спорить по поводу того, сколько перемен осуществил Обама, но невозможно оспаривать его намерения или опровергнуть тот оптимизм, с которым значительная часть нашего мира смотрит сегодня на США. Однако ничего подобного во время дискуссий не обсуждалось.

К США, которые при разных президентах вызывали раздражение у Брюсселя своими последовательными требованиями о скорейшем принятии Турции в ряды ЕС, ни та, ни другая сторона просто не относятся сегодня как к важному игроку – по крайней мере, так было в ходе этой дискуссии. Один турецкий участник предложил тому свое объяснение, сказав, что американское заступничество стало контрпродуктивным для его страны в деле вступления в ЕС. Если Турция хочет стать членом ЕС, ей надо самой отстаивать свои позиции.

Но европейцы, включая “новых” европейцев, бывших прежде полными энтузиазма союзниками США, также оставили Америку и ее президента без внимания. А это говорит о том, что вопрос о вступлении Турции в Евросоюз является сегодня (как это и должно было быть) темой для переговоров только двух сторон. Это вполне ложится в строку находящейся в стадии развития доктрины Обамы, в соответствии с которой страны сами должны определять, какие системы им создавать, и сами урегулировать существующие между ними разногласия.

И вот здесь-то и вступает в игру новая на первый взгляд внешнеполитическая ориентация Турции. Два года назад ЕС беспокоился по поводу того, не отступит ли избранное незадолго до этого правительство Партии справедливости и развития (АКР) от норм секуляризма в своем светском государстве. Турецкие политики всех мастей были поглощены конституционными вопросами. Сейчас правительство АКР успокоилось и двинулось в новом направлении. Но не в том, которого многие опасались.

Оно смотрит на внешний мир, на ближайшее географическое окружение, и наводит мосты со своими соседями. В прошлом месяце премьер-министры Турции и Армении мирно посидели рядом на футбольном матче, и две страны после длительных уговоров подписали соглашение об открытии общих границ. Турция и Сирия вот-вот подпишут соглашение об отмене визового режима. Возобновляются переговоры по Кипру. Тем временем, отношения с Израилем резко ухудшились, когда Турция присоединилась к лагерю самых неистовых критиков израильского вторжения в Газу.

Во всем этом можно было усмотреть попытки Анкары навести порядок на палубе и в трюмах перед подачей последней и решительной заявки на вступление в ЕС. Или же это можно было истолковать как попытку Турции пофлиртовать с региональным руководством и ответить на вопрос, что больше соответствует ее национальным интересам: вступить в ЕС на правах просителя или превратиться в региональную державу. Поскольку на Ближнем Востоке, на Кавказе и в Центральной Азии грядут перемены, поле для такой игры несомненно расширяется.

Есть что-то знакомое в этом регионе. Не напоминает ли он по своим размерам и очертаниям Османскую империю на ее последнем издыхании? А поскольку США собираются бросить Европу на произвол судьбы, не получится ли так, что вместо возникновения нового порядка вновь утвердится система старой вассальной зависимости и верноподданства?

Если это так, то государства в качестве первоочередной меры должны признать происходящие перемены и понять, каков их истинный характер. А вторая мера заключается в том, чтобы взять на себя обязательство решать проблемы изменчивых и непостоянных пограничных окраин более щепетильно и более творчески, чем в прошлый раз – и только мирными средствами.

(“The Independent”, Великобритания), перевод: InoSMI