Экономическая мгла окутывает путинскую Россию. Путин отчаянно пытается восстановить контроль

Подвозивший меня друг мрачным тоном перебросился парой фраз с женой по мобильному телефону, потом обернулся ко мне. 'Они ее уволили, - грустно сказал он. - Можно поставить крест на наших планах'. Его жена, занимавшая хорошую должность в банке, теперь пополнила ряды десятков тысяч представителей недавно появившегося среднего класса России, которые недавно остались без работы.

Некоторое время спустя я зашел на работу к другому другу – он мерил шагами свой кабинет, расположенный на самом верху одного из только что построенных небоскребов ‘Моква-Сити’, архитектурного символа амбициозных планов Владимира Путина превратить российскую столицу в новый центр мировой финансовой системы. Ряд крупных компаний уже покинули этот дорогостоящий деловой центр и переехали за границы Москвы, где арендная плата пока им по карману. Компания моего друга в скором времени последует их примеру. ‘Внешторгбанк’ (ВТБ), крупный государственный банк недавно отказался от переезда в Башню Федерации, самый высокий из небоскребов ‘Москва-Сити’. Скоро они будут стоять пустыми как символ несостоятельности.

В расположенном рядом ресторане – который еще недавно был бы забит под завязку обедающими чиновниками, бизнесменами, артистами и журналистами – один из самых видных московских банкиров сказал мне: ‘В частном порядке они там наверху признают, что кризис затронул экономику. Скорее всего они начнут закручивать гайки, поскольку других средств у них уже не остается’. Он полагает, что в ближайшем будущем авторитаризм в России будет только усиливаться, государством будет управлять горстка баснословно богатых людей, чей деспотизм будет ограничиваться лишь их желанием быть принятыми Западом. Россия станет страной, чье сокращающееся население погружается во все большую нищету.

Углеводородная манна, которая питала недавнее возрождение российского государства, не может помочь выходу из кризиса. Валютные резервы России, в августе составлявшие 600 млрд. долларов, сократились до 485 млрд., поскольку государству пришлось потратиться, чтобы выручить государственные банки и предотвратить резкую девальвацию слабеющего рубля. Пока невозможно сказать, сработала ли эта политика, но дальше – хуже: крупные государственные корпорации, такие как ‘Газпром’ и ‘Роснефть’ накопили долгов в размере примерно 448 млрд. долларов, которые они не смогут оплатить без помощи федерального правительства. Заместитель премьер-министра Игорь Сечин недавно выступил с предложением выделить дополнительные 100 млрд. долларов, чтобы выручить из беды ведущие предприятия страны – вполне вероятно, что правительство будет в первую очередь спасать их, а не регионы. Однако, если федеральное правительство откажется помогать регионам, это может привести к ‘мягкой’ дезинтеграции Российской Федерации, считает один видный представитель деловых кругов – регионы могут начать удерживать часть налогов, которые они собирают от имени и по поручению Москвы. Уже сейчас некоторые дальневосточные регионы больше интегрированы в китайскую, нежели российскую экономику.

В частных беседах банкиры и бизнесмены говорят о дефиците валюты для закупок продуктов питания и о том, что местные производители не смогут заменить импортные товары. Продовольственные товары на полках в московских супермаркетах уже редеют, а импортеры пытаются получить кредит, чтобы пополнить свои запасы. Из двух магазинов, что неподалеку от моего дома, пропала даже водка – им тоже не удается получить кредит, чтобы заплатить поставщикам. И как минимум два крупных российских производителя алкогольных напитков недавно обанкротились.

Хотя публичные разговоры о кризисе считаются табу, за исключением темы ‘разваливающегося Запада’, одним из наиболее достоверных признаков реального положения дел являются цены в местных магазинах антиквариата – когда дела идет хорошо они как правило не запредельные. На проходившей в прошлом месяце ежегодной выставке антиквариата, которая проводится под патронажем московского мэра, были выставлены потрясающе красивые вещи, но ажиотажа вокруг них не наблюдалось. Это, естественно, не удивительно: банки и компании увольняют менеджеров и ‘белых воротничков’ сотнями, а предприятия тяжелой промышленности сокращают ‘синих воротничков’ тысячами. Горьковский автозавод в Нижнем Новгороде остановил сборочную линию, гигантский уральский Магнитогорский металлургический комбинат отправил 3000 рабочих в вынужденные отпуска.

По данным Евгения Гонтмахера, руководителя Центра социальной политики Института экономики РАН, в прошлом году безработица в России составила 6,1% (4,6 млн. человек). По прогнозам Гонтмахера в следующем году эта цифра удвоится.

Путин отчаянно пытается восстановить контроль. На прошлой неделе он обнародовал план, призванный прекратить отток капитала из России и не дать банкам обращать финансовую помощь государства в иностранную валюту. Правда не совсем ясно, каким образом подобные шаги помешают политическим приятелям, давно занимающим ключевые позиции в экономике и финансах, в первую очередь печься о личных интересах. Существуют также опасения, что ограничения, которые сейчас вводятся в финансовой системе, в долгосрочной перспективе окажут отрицательное воздействие на деловую среду.

В сибирском городе Барнаул пенсионеры, разгневанные быстрым ухудшением уровня жизни и стремительным ростом цен, на прошлой неделе взяли штурмом здание краевой администрации и потребовали выделять больше денег на социальные нужды. Российские социологи прогнозируют, что волна подобных протестов и забастовок прокатится по всей России, возможно, это станет повторением тех волнений, что потрясли страну в 1990-е годы, когда разгневанные шахтеры перекрывали движение на сибирских железных дорогах, а в городах бастовали люди, которым не выплачивали зарплату. Сегодня одни предприятия снова не могут оплатить труд своих служащих, а другие просто сворачивают бизнес. Однако акции протеста могут войти в противоречие с новым трудовым кодексом, принятым при Путине в 2001 году, который жестко ограничивает разрешенные профсоюзам формы протеста. Однако если российское государство в время серьезного национального кризиса ограничит способы, которыми народ может легально выражать свой протест, оно может навлечь на свою голову серьезные неприятности – царь Николай Второй на свою беду этого так и не понял.