Аркадий Мошес: Борьба за наследие Лукашенко будет происходить не внутри Минска

Политический момент в стране меняется.

Зачем белорусскому режиму ужесточение контроля на границе с Россией? Стоит ли Западу разговаривать с белорусским правителем? Как болезнь Лукашенко стала политическим фактором?

На эти и другие вопросы сайта Charter97.org ответил директор программы «Восточного партнерства» ЕС и России в Финском институте международных отношений Аркадий Мошес.

— Лукашенко неожиданно начал говорить, что «никто на Беларусь нападать не собирается». С чем вы связываете изменения в риторике белорусского правителя?

— Лукашенко пытается немного понизить градус в своих отношениях с Западом. Возможно, он исходит из того, что нужно таким образом начать успокаивать ситуацию внутри страны. Он понимает, что в Беларуси практически существует национальный консенсус относительно необходимости не допустить прямого участия страны в войне России против Украины, хотя она и так в ней участвует. А попытки и дальше повышать градус, что «вот-вот на Беларусь кто-то нападет» и «нужно быть готовым», ведут к излишней нервозности в стране. Лукашенко это сейчас не выгодно, поэтому он таким образом пытается, так сказать, сдать назад.

На самом деле причины могут быть и гораздо более прозаичны. Все привыкли к тому, что Лукашенко абсолютно непоследователен, сегодня он говорит одно, а завтра — другое. Возможно, он уже не помнит, что говорил месяц назад. Возможно, не стоит искать здесь какой-то глубокий смысл.

— Вы затронули тему отношений с Западом. Как вы считаете, целесообразно ли сегодня разговаривать с белорусским правителем?

— Я считаю, что разговаривать с ним абсолютно нецелесообразно, это не имеет никакого смысла. Разговор может быть только очень простой и ультимативный — чтобы о возможности разговора с ним задумались, Лукашенко должен освободить всех политзаключенных, реабилитировать их, по возможности извиниться, возместить моральный и физический ущерб. После этого могут начинаться только какие-то первые контакты с Лукашенко, потому что таким образом он продемонстрирует хоть какую-то минимальную серьезность своих намерений. До тех пор, пока он этого не сделает, разговаривать с ним бесполезно и контрпродуктивно, потому что по большому счету нет повестки. Во внешнеполитических делах Лукашенко не субъектен, Минск сегодня полностью подчинен Москве. А во внутриполитических делах у него все-таки какая-то небольшая свобода выбора сохраняется. Но это то, что я думаю.

Не стоит забывать и сбрасывать со счетов, что на Западе существуют группы людей, которые никогда не отказывались от идеи о необходимости разговоров с Лукашенко. Они были всегда, в 2020-м году они твердили о каком-то там национальном диалоге. Они были в 2021-м году во время кризиса с мигрантами, говорили, что с Лукашенко надо как-то договариваться и идти на уступки. Такие люди есть и сейчас. Они все время ищут какие-то факторы или факты, которые говорили бы в пользу Лукашенко. Раньше они говорили: «Ну вот, он не признает Пушилина». Когда он встречается с Пушилиным, говорят, что все-таки белорусская армия не участвует в боевых действиях, что в последние несколько месяцев с территории Беларуси якобы не стреляли по Украине. Эти люди существуют, они не являются большинством, но они никуда не пропадали и отражают определенные взгляды определенных групп людей.

Сегодня это не означает, что эти люди могут свою повестку продвинуть. Сегодня никто всерьез с Лукашенко разговаривать не будет, но сам факт, что эти группировки сохранились и ведут себя достаточно активно, тоже нужно принимать во внимание.

— Еще одна странность — появление КПП и паспортного контроля на границах с РФ. Зачем это понадобилось Лукашенко?

— Думаю, что это понадобилось не Лукашенко. Отсутствие какой-то заметной реакции на это из Москвы, тот факт, что его никоим образом не одернули, свидетельствует о том, что эта мера согласована с Кремлем. Она выгодна как для России, потому что это возможность на всякий случай перекрыть белорусскую границу, чтобы не создавать себе лишних проблем с возможностями отъезда каких-то людей через Минск в Узбекистан или куда угодно, так и для Лукашенко. Если эти россияне окажутся на территории Беларуси и потом их надо будет возвращать в Россию, их надо будет отлавливать, проводить определенные юридические процедуры — может быть, по выдаче или выдворению. Это лишняя головная боль, проще поставить кордоны на границе и не допустить проникновения этих людей в Беларусь, потом не надо будет тратить ресурсы на их выдворение. Я думаю, что это технический, а не политический момент. Для России он может и носит политический характер, но для Лукашенко скорее техническая мера.

— В Беларуси бурно обсуждают явные проблемы Лукашенко со здоровьем. Что это говорит о белорусском режиме?

— Давайте сразу скажем, что да, это сегодня горячая тема в Беларуси, но разговоры о здоровье Лукашенко ведутся ни год, ни два, может быть, даже ни десять. То, что произошло в Кремле, вызвало большое внимание, но мы, тем не менее, не находимся сегодня в критической точке. Какие могут быть политические последствия? Здесь важно понимать, что если ситуация со здоровьем Лукашенко не просто продолжит ухудшаться, а станет таким фоновым фактором, то есть все будут исходить из того, что Лукашенко скорее раньше, чем позже оставит политическую сцену, в стране начнется определенный политический процесс.

Но поскольку внутри Беларуси после тридцатилетнего правления Лукашенко явных политических группировок, претендующих на власть, не существует, они не структурированы, борьба за наследие Лукашенко будет происходить не внутри Минска, не между региональными белорусскими группировками, она будет проходить по линии Москва — Беларусь. Для Кремля будет чрезвычайно важно не допустить любой дестабилизации ситуации в случае ухода Лукашенко, хаоса, обострения политической борьбы и так далее. В этих условиях, скорее всего, Москва будет играть на опережение, она может попытаться согласовать с Лукашенко его преемника. Я не исключаю такого варианта, потому что это проще, если он согласится на добровольную передачу власти человеку, который будет в какой-то степени его устраивать. Еще раз говорю, для этого его здоровье всерьез должно ухудшиться по сравнению с тем, где мы находимся сегодня.

Либо, если он не согласится, тогда уже опираясь на какие-то другие структуры в Беларуси, прежде всего — силовые, назначить человека, который уже не важно, будет ли приемлем для Лукашенко, важно, чтобы он приемлем был Москве. Риск здесь заключается в том, что белорусские правящие элиты достаточно безвольны, они привыкли так существовать на протяжении больше чем поколения, им удобнее иметь хозяина. Поэтому они могут достаточно легко переключиться на нового начальника, которого назначат из Москвы.

Здесь можно провести параллель со сменой лояльности управленческими элитами Крыма, когда пришла Россия. То есть абсолютное большинство просто встроилось в новую российскую вертикаль, кто-то более, кто-то менее успешно. Но основная масса перешла к новому начальнику. Это большой риск для будущего Беларуси, ее суверенитета и политического существования как независимого государства. И с этим риском нужно сейчас считаться, а белорусская оппозиция может противостоять этому только тем, что в превентивном порядке будет поднимать вопрос, начинать новую политическую кампанию внутри страны, объясняя этот риск и пытаясь работать с теми гражданами, остатками гражданского общества в Беларуси, для которых это неприемлемо. Это сложная задача, которая отличается от того, к чему все привыкли, от поездок по западным столицам и составлений каких-то более или менее удачных документов. Но это не безнадежная задача, просто нужно вовремя осознать, что политический момент в стране меняется и нужно начинать работать по-другому.