Как Украина будет судить Путина и взыскивать с Москвы компенсации

Интервью с министром юстиции Украины.

Впервые в мировой истории Украина может компенсировать ущерб от войны с помощью денег с замороженных зарубежных счетов РФ, а для диктатора Путина создать отдельный трибунал.

Вторжение России привело к смертям тысяч украинцев, миллионной миграции, масштабным разрушениям инфраструктуры и огромным экономическим потерям. Только последние, по оценкам Кабмина, превышают $1 трлн.

В современном мире все эти убытки имеют не только человеческое или экономическое измерение, но и юридическое — государство-агрессор должно заплатить за все, что оно натворило.

Борьба за то, чтобы РФ по результатам войны была осуждена как государство-террорист и компенсировала Украине утраченное, а российские военные преступники, начиная с самой верхушки, получили приговор, уже началась.

Денис Малюска, министр юстиции, — один из тех, кто ведет эту борьбу. О том, как Киев планирует заставить Путина платить по всем счетам, «НВ» и пообщался с главой Минюста.

— В Кабмине говорят об $1 трлн общего ущерба, нанесенного Украине из-за российского вторжения. Что сегодня делает правительство, чтобы получить возмещение от России?

— У нас есть несколько направлений движения. Наиболее многообещающим с точки зрения получения такого рода компенсации от Российской Федерации ( РФ) является получение ее зарубежных активов. В первую очередь речь идет об активах Центробанка и так называемого «фонда благосостояния», — это примерно до половины триллиона долларов, которые находятся на счетах в США, в Великобритании и в Евросоюзе. Это ключевая цель № 1 с точки зрения потенциальной скорости и количества средств, которые можно получить.

Механизм сложен. Еще не было исторических аналогов, чтобы средства Центробанка забирались у одной страны и передавались другой. Были случаи, когда средства Центробанка отбирали или изолировали от конкретного правительства, которое начало управлять страной, и передавались или оппозиции, или на нужды этой страны. Так произошло с Афганистаном и Венесуэлой. Но чтобы забрать средства Центробанка у одной страны и передать их другой — такого еще не было. Потому это сложная история: нужно будет снять суверенный иммунитет с таких счетов, и это, скорее всего, потребует заключения отдельного международного договора. Но сама концепция, ее наработка, продвижение и наработка юридических документов, — этим занимается правительство.

Иная история — обращение о взыскании активов физических и юридических лиц, связанных с Россией. В первую очередь принадлежащих государству активов, но так же принадлежащих лицам, связанным с РФ, или с актом агрессии. Там тоже есть разные направления движения. Первое — активы, которые находятся в Украине. По ним уже есть не один закон. И сейчас еще на рассмотрении парламента находится законопроект, который был ветирован президентом, — мы ожидаем одобрение предложений, его скорейшее принятие и что этот инструмент активно заработает. Второе — по поводу активов РФ внутри страны: президент ввел решение СНБО, которое было подтверждено принятым Верховной Радой законом. И третий блок действий — активы юридических и физических лиц, в том числе российских олигархов, которые находятся за границей. Сейчас происходит активный процесс их заморозки и предпринимаются осторожные шаги, чтобы создать законодательные механизмы для возможной конфискации.

— Вы говорите, что случаев взыскания активов Центробанка одной страны в пользу другой еще не было. Есть ли риски, что это может не произойти?

— Риски существуют всегда. Но это вопрос вероятности. Я думаю, что риски неудачи не слишком велики, учитывая насколько далеко зашла активная фаза войны и как далеко зашли в позиционировании наши партнеры Запада. Этого действительно раньше не случалось — на международном уровне подобных договоров не было. Мы будем первыми. Но мы во многом первые. Поэтому, наверное, и здесь можем добиться своей цели.

Вопросы в деталях, они важны: какой круг средств и в каких странах будет конфискован, и как они будут распределяться. Это уже вопрос большого дискуссионного блока. Но сама цель поддержку найдет. К примеру, последний публичный месседж на эту тему озвучил глава дипломатии Евросоюза Жозеп Боррель. Он сказал, что валютные резервы РФ, размещенные за границей, действительно должны быть переданы Украине. Это правильный месседж, вот мы его и продвигаем, предоставляя юридические предложения.

— Каким путем это будет реализовано: дальнейшей наработкой документов с другими странами или через обращение в международные суды?

— Это не взаимоисключающие процессы. Все равно средства РФ, которые будут изъяты, должны пройти через механизм их распределения. То есть возможно, но маловероятно, что все замороженные средства РФ будут переданы простым решением в государственный бюджет Украины. Вряд ли это произойдет. Поскольку ключевая цель, которую мы пропагандируем и объясняем нашим западным партнерам, — компенсация нанесенного ущерба. А они были нанесены не только государственному бюджету, но и местным общинам, физическим лицам, предприятиям (как украинским, так и иностранным). То есть круг пострадавших огромен. И одним из механизмов распределения хотя бы части средств может быть судебный: когда речь будет идти о больших суммах нанесенного ущерба, условно, $1 млрд. В любом случае доказательство факта ущерба в размере $1 млрд — если это одно юридическое лицо, потерявшее десятки самолетов, или какие-то заводы — это очень похоже на судебный процесс.

Так же средства из резервов РФ могут быть использованы для выплат по решениям того же Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ). То есть на самом деле это очень взаимосвязанные пути. Суд выиграть не слишком сложно: они [Россия] себя ведут грубо, нарушая все возможные нормы. Есть за что их таскать по судам и есть где такие суды выигрывать. Но вопрос в том, что такие решения выполнить крайне сложно, а часто невозможно, просто потому, что зарубежные активы РФ защищены иммунитетом. Поэтому снятие иммунитета, с одной стороны, позволит выполнять судебные решения, с другой — очень привлекательно для западного избирателя: граждан США, ЕС или Великобритании. Потому что сейчас эти страны нам помогают за свой счет, за счет налогоплательщиков. А могут это сделать за счет страны-агрессора РФ, — это, безусловно, очень привлекательный политический месседж. Если мы ему предоставим хороший и правильный юридический механизм, а мы его уже предоставили и предлагаем, — он с большой долей вероятности будет принят правительствами тех стран.

— В США уже был принят закон о конфискации активов РФ. Что это даст Украине?

— Я бы не сказал, что это закон о конфискации. Он ее поддерживает и тематически касается, но не создает какого-либо механизма конфискации, который позволил бы такую идею имплементировать на практике. Это скорее призыв или поддержка того, чтобы такие активы в конце концов конфисковать. Ожидается, что есть несколько инициатив, в том числе со стороны правительства США, которые будут представлены в Конгрессе. Но пока деталей, какую именно опцию выберут в Штатах, мы не видели и не знаем.

— Когда могут появиться работающие механизмы возмещения из российских средств?

— Здесь ключевая позиция, что средства не наши, и находятся они не у нас. Наша задача — подталкивать наших партнеров и давать юридические советы, как это лучше сделать. Во многом это будет зависеть от политической воли наших партнеров. Но в любом случае, если мы говорим именно об активах государства, это речь о сотнях миллиардов долларов. Мы надеемся, что механизмы можно будет расчетно до конца года [одобрить]. Возможно за более длительный или более короткий период. Нам сложно спрогнозировать, потому что нужно найти консенсус — одинаковое видение каждой буквы, каждой запятой от целого ряда государств по поводу размещения средств РФ или приближенных к ней лиц. Чтобы, условно, США, Великобритания, Германия, Франция и Швейцария согласились, что поддерживают этот механизм, и что он будет применен теми, кто под ним подписался. Это большой массив дипломатической работы впереди.

— Каким вы видите процесс наказания России — и рядовых исполнителей, и высшего военно-политического руководства страны — за преступления, совершенные в ходе войны против Украины?

— Очевидно, они все должны сесть в тюрьму. Это ключевая цель. Сам же процесс относительно высшего руководства РФ или военных и аппаратчиков рангом ниже имеет несколько параллельных направлений работы. С одной стороны, есть уголовные производства внутри страны. В первую очередь они будут болезненны для тех, кто попадет к нам в руки в качестве военнопленных. Есть национальные уголовные производства по действиям РФ в Украине у наших союзников, — это около 17 стран. Есть отдельное направление работы Международного уголовного суда (МУС), расположенного в Гааге (так называемого Гаагского трибунала), начавшего работу. У лиц, совершивших военные преступления, есть шансы попасть в Гаагский трибунал, учитывая его юрисдикцию и то, что исполнение его решений обязаны выполнять более сотни стран в мире. Это тоже достаточно влиятельная судебная инстанция, которая может отправить военное окружение [на скамью подсудимых].

Еще Министерство иностранных дел (МИД) сейчас работает активно над созданием отдельного трибунала, рассматривающего дела по преступлению агрессии. Это, собственно, начало войны Россией. Это международное преступление и чиновники, с [российским диктатором] Путиным включительно, являются преступниками, которые его совершили. Проблема с этим преступлением агрессии в том, что Россия не ратифицировала Римский устав, поэтому не существует суда, который мог бы наказать и вынести приговор по нему [этому преступлению]. Но это не мешает нам такой суд создать по отдельному международному договору. Вот создание такого трибунала тоже очень хорошая перспектива для того, чтобы получить решение о лишении свободы Путина и его высшего окружения.

— Когда Украина сможет увидеть на скамье подсудимых первых военных преступников и первые приговоры?

— Такую информацию точно может предоставить прокуратура. Насколько я знаю, уже первое обвинительное заключение передано в отношении одного из преступников. Поэтому наверняка первые приговоры будут вынесены украинскими судами.

— Это касается пленных, которые находятся в Украине?

— Не только. У нас есть еще процедура рассмотрения в уголовном производстве при отсутствии обвиняемого по отдельным категориям дел. Поэтому нельзя исключать то, что некоторые первые приговоры также будут заочными в отношении лиц, которых в Украине, или на скамье подсудимых, еще нет. Но это не мешает суду такие дела рассматривать и выносить.

— Но подобных заочных приговоров в МУС не бывает?

— Нет. МУС в Гааге не выносит приговоры в отношении лиц, не участвующих в заседании. Поэтому это существенно ограничивает возможность привлечения к ответственности лиц, которых не удалось поймать. Но это не значит, что МУС не может выдать ордер на арест. То есть не финальный приговор с каким-то определенным количеством лет лишения свободы, а ордер на арест, обязывающий страну задержать подозреваемого и доставить в Гаагу. По своему эффекту это очень близко к приговору. Потому что так или иначе, что приговор, что ордер на арест будут принуждать этого человека прятаться и не попадать в страны, признающие юрисдикцию МУС.

— То есть Путина и высшее руководство РФ может ждать только ордер на арест?

— Это если мы говорим только о Международном уголовном суде. Это не означает, что созданный трибунал тоже обязательно будет связан с невозможностью заочного рассмотрения дела. Это все зависит от международно-правового договора, которым он будет создан. И точно, что большое количество преступлений, совершаемых россиянами на территории Украины, могут быть рассмотрены украинскими судами в отсутствие обвиняемого. Соответственно, путь для вынесения приговоров открыт.

Хотя для нас было бы эффективнее, и с юридической точки зрения правильнее, чтобы международный трибунал рассматривал уголовные производства и выносил приговоры в отношении таких топ-чиновников, как Путин или [министр обороны РФ Сергей] Шойгу. Это более корректно с точки зрения международного права. Чтобы такие решения суда выполнялись или эти люди подлежали задержанию заграницей, — желательно, чтобы это был международный трибунал. Потому что при решении национального суда по задержанию топ-чиновника уровня президента страны будет работать дипломатический иммунитет. Если это международный трибунал, то шансы на задержание значительно возрастают.