Французский фотограф о мигрантах в Минске: Это был самый тяжелый репортаж в моей жизни

Фотожурналист Поль Дза был шокирован увиденным в Беларуси.

Французский фотограф Поль Дза недавно вернулся из Беларуси, где снимал мигрантов, пытающихся перейти польскую границу. В интервью Русской службе RFI он говорит, что этот репортаж был самым тяжелым в его профессиональной жизни. До этого он дважды бывал в Минске, в том числе во время президентских выборов, снимал протестные манифестации. Но в этот раз человеческие истории оказались безысходными, а давление властей не оставляло возможности для репортерской работы, говорит фотограф.

– С чего начался ваш репортаж в Беларуси?

– Я не собирался возвращаться, хотя, конечно, я полюбил Минск и его жителей и следил за обстановкой в стране. Но ко мне обратилось агентство SIpa с предложением сделать репортаж о ситуации с мигрантами на польской границе. И я, конечно, им очень благодарен, это была огромная помощь. Их заинтересовало, что я уже бывал в стране, и что у меня сохранилась сеть знакомств.

Предложение заинтересовало меня еще и потому, что до сих пор единственные фотографии на эту тему, которые я видел в прессе, были сделаны либо агентствами, в частности, с польской стороны, либо военными и полицией, с белорусской. Конечно, возможность поехать на место и привезти информацию из первых рук меня заинтересовала. Это отвечает моему представлению о свободе информации.

– Вы поехали не только в Минск, но и на границу?

Совершенно верно. Как только я прилетел в Минск, что само по себе было не просто, потому что прямых рейсов из Парижа больше нет, и на дорогу ушло более 30 часов, — я сразу на поезде отправился в Гродно. Это ближайший к польской столице большой город. Оттуда я попытался, как мог, добраться до границы, но меня остановили военные. По прямой там до границы не больше 15 минут, но весь регион превращен в военную зону. Меня остановили и отправили в Минск, даже не в Гродно. Было понятно, что попасть в мигрантский лагерь будет невозможно, и что это просто опасно. Я был иностранцем, да еще и журналистом в этой военной зоне, и, конечно, без аккредитации, которую получить невозможно. Но в Минске я встретился с мигрантами, провел с ними несколько дней, они стали героями моего репортажа.

– Кто они, граждане какой страны?

– Те люди, с которыми я познакомился, были иракскими курдами, примерно моего возраста, то есть около тридцати лет. Это были молодые мужчины без семей, с достаточно высоким уровнем образования, по крайней мере, законченным школьным и вплоть до магистерской степени.

– Как они попали в Беларусь, какими путями?

– Все добирались по-разному, через Дубай, через Ливан, Турцию или Сирию. Там они попадали во власть мафиозных сетей и платили около 4000 евро. В эту сумму входит стоимость белорусской визы и будущие «услуги» — жилье на первое время и так далее. Часто оказывалось, что это все обман. Когда люди добирались до Минска и шли по указанному адресу, никакого жилья там не оказывалось. Наоборот, в квартире их ждали другие мафиозные личности, а поскольку у мигрантов с собой были довольно крупные суммы наличных денег, то их там обирали.

– Как получилось, что они направились именно в Беларусь?

– Почти у всех были родственники и знакомые, которые тем или иным образом уже попали в Европу. Когда я сказал, что я француз, некоторые рассказали, что их родственники жили в Кале и перебрались в Великобританию. Кроме того, в социальных сетях действуют, похоже, группы, распространяющие дезинформацию. Например, о том, что надо ехать в Беларусь, и что оттуда очень легко попасть в Европу. На моих глазах, когда я уже был в Минске, в одной из таких групп возникли сообщения, что назавтра, в восемь утра, Польша откроет свою границу, и были призывы туда отправиться. Я понимал, что ничего этого не будет, но люди в очередной раз бросились к границе. Такие случаи я наблюдал дважды. Я не знаю, что это за группы, но они основаны на стремлении влиять на поведение мигрантов и управлять ими.

Кроме того, с иракским паспортом практически невозможно никуда попасть. И когда оказалось, что с такой легкостью можно получить визу в Беларусь, страну, которая так географически близка Европе, все попытались этой возможностью воспользоваться.

– Что они собираются делать в такой тяжелой ситуации?

– Они находят жилье, снимают на двоих, живут там по пятнадцать — двадцать человек. При любой возможности пытаются все-таки проникнуть в Европу, перейти границу. Они организуются через whatsapp, нанимают вместе автобус и ждут, когда возникнет возможность. Обычно они собираются за Дворцом спорта, там большая площадь, на которой они и ждут отправки этого автобуса. Но автобусы все равно заворачивает полиция и армия. Люди либо возвращаются в Минск, либо бродят по лесу, ищут какую-то лазейку. Кто-то попадает в лагерь мигрантов на границе.

– Как к ним относится местное население?

– Местные жители их боятся. Я думаю, в этом смысле тоже сработал расчет белорусского руководства. Люди и так живут в страхе, они никогда в жизни не видели ни одного иностранца, их просто нет в Беларуси. А тут 15 000 иностранцев ходят по их улицам, спят прямо на улице. Я сопровождал одну группу мигрантов в магазин, мы ходили за продуктами, которые они покупали перед очередной попыткой перебраться через границу — картошку, еще какие-то самые простые вещи. И там меня поразили взгляды других покупателей. Полные страха и неприязни.

С другой стороны, я отчасти понимаю истоки этой реакции. Минск — город сталинской архитектуры, там широкие проспекты и больше ничего. А на них — спальные мешки, в мешках спят люди. Мигранты мне говорили, что их оскорбляют, они становятся жертвами расистских выходок.

– Ирак начал репатриировать своих граждан. Собираются ли люди, с которыми вы встречались, вернуться?

– Совершенно нет, наоборот, для них это билет в одну сторону. Вся семья собирала для них последние деньги, они намерены во что бы то ни стало попасть в Европу. Вопрос о возвращении просто не стоит. Однажды я фотографировал людей, которые садились в автобус, отправлявшийся к границе, и один из мигрантов уговаривал других не ехать. Он говорил, что все это надувательство, что границу перейти невозможно, что это бесполезная трата сил и средств. Но все другие не хотели его слушать и отвечали, что для них никакой другой возможности нет. Просто нет выбора. Совершенно безвыходная ситуация. Для меня это был самый тяжелый репортаж во всей моей профессиональной жизни. Не думаю, что я в ближайшее время вернусь в Беларусь.