В Беларуси произошло горизонтальное восстание

Создан новый образ Беларуси и белорусов.

«Радыё Свабода» обратилась к 21 белорусскому интеллектуалу с просьбой поделиться их видением и пониманием событий 2020 года, ответить в широком смысле на вопрос «что это было?». Сегодня предлагаем вашему вниманию ответы социолога, научного сотрудника ЕГУ Геннадия Коршунова.

#Беларусь2020

Буквально для всего мира 2020 год проходил под знаком COVID-19 и тех конфликтов, что он вызвал. Беларусь здесь оказалась определенным исключением, так как коронавирус не обострил назревшие противоречия, но и породил настоящий системный кризис. Именно так, было бы ошибкой считать, что события, которые сейчас обозначаются как «#Беларусь2020», имеют только политические основания.

Их корни гораздо глубже, истоки нужно искать в первой половине 90-х прошлого века, когда только закладывался фундамент современной белорусской государственности.

В то время белорусское общество существовало в довольно специфическом формате распределенного, локального общества, где была сосредоточенность на повседневной жизни, преобладающая ценность интересов небольшой общины и абсентеистское отношение к власти. Вдобавок не было сплоченной элиты и общераспространенного национального нарратива. То есть внутренних оснований для полноценного проявления субъективности общества (в том числе политической) откровенно не хватало.

Поэтому на первых президентских выборах возник и заработал своеобразный общественный договор с новой властью, согласно которому последняя получила почти исключительные права политического субъекта, а общество удовлетворилось поддержанием определенных стандартов благосостояния и безопасности. Это не самая типичная версия социал-консерватизма, но и не беспрецедентный случай для обществ модерно-индустриального типа, функционирующих в рамках отчасти вертикально-иерархической логики.

Между тем исторический процесс разворачивался своим чередом, логика западной цивилизации постепенно переходила в новый формат – цифровой, который медленно, но неумолимо изменял все измерения общества (от повседневной коммуникации и логистики, через образовательные и трудовые практики, к экономике, политике и культуре). На социальном уровне эти изменения касались главным образом организации совместной деятельности, которая становилась все более мобильной, инициативной, сетевой, децентрализованной и горизонтальной, выходившей за пределы вертикально-иерархических структур и понемногу их деконструировала.

Благодаря высокому уровню человеческого капитала и близости к Европе, белорусское общество было также включено в процессы диджитализации (и чем дальше, тем плотнее), что было значительной составляющей его эволюции. Дополнительными факторами обозначенной динамики стали продолжение урбанизации страны, дальнейший рост уровня образования и ускорение процессов изменения поколений из-за высоких темпов технологического развития.

Здесь надо отметить, что в некотором смысле общество эволюционировало словно само по себе или даже вопреки властям, которые и сами характеризовались значительной степенью ригидной герметичности, а в своей политике вели курс на консервацию обстановки в стране путем довольно жесткого содержания ретросоветских стандартов во всех сферах бытия.

До определенного времени такая разнонаправленная динамика не очень мешала своим адептам – даже когда в середине 2000-х годов власти начали сокращать расходы на «социалку», чем частично отступали от своих обязанностей по первоначальному социальному договору. В ответ на это общество просто начало вкладываться в цифровые возможности, раскручивать частный сектор и наращивать горизонтальные связи, все более ценностно отрываясь от ХХ века.

На самом деле, складывалась странная ситуация – значительная часть общества уже входила в цифровую, информационную, постиндустриальную фазу развития, а власти оставались на ступеньке (в лучшем случае) «индустриального общества».

Трудно говорить, сколько могло существовать такое распараллеливание страны через взаимное отчуждение властей и общества, но все решил коронавирус. Именно его первая волна разрушила бывший паритет, так как не только разоблачила неспособность властей адекватно решить проблему коронавируса, но и актуализировала латентную до тех пор субъективацию общества – понимание своей ответственности за существующую ситуацию. Очевидно, что инструментально-функциональным снаряжением этого процесса стали накопленные белорусским обществом горизонтальные связи (причем как внутри страны, так и за ее пределами), которые полыхали рядом спонтанных инициатив по поддержке медиков.

Тогда, справившись с экзистенциальным вызовом со стороны COVID-19, общество сделало несколько важных вещей: во-первых, преодолело границы своих локальностей; во-вторых, актуализировало и обогатило собственный «горизонтальный» потенциал; в-третьих, начало ощущать совместную мощь, которой не хватало воплощения в действительности.

Назначение даты президентских выборов стало отличным основанием для легитимной попытки воплощения ощущаемой обществом субъектности, особенно после ковидной десакрализации властей. Именно из-за этих чувств возникли очереди на подписи за альтернативных кандидатов и первые цепи солидарности. И тогда на улицах люди увидели, что они не поодиночке; общество начало осмысливать, что оно действительно – сообщество и община.

Но власти пошли вопреки чаянию и действиям общества, а 9 августа случилось то, что случилось – «архипелаг Окрестина»…

Параллельные до сих пор действительности за считанные дни и ночи стали ортогональными, а их противостояние – экзистенциальным. Власть редуцировалась к прямому насилию, а общество зашлось от разделенной на всех боли. Локальное, свое, оно вышло за пределы страны и вышло во вселенную, создав большое «Мы». Через мгновенность и сосуществование в Сети, через общность проживания трагедии, через невозможность терпеть – взорвалась, усилилась горизонтальная революция.

Таким образом, с одной стороны, через насилие и юридический дефолт властей, создавая депривационную ситуацию неопределенности и аномии, с другой – через взаимопомощь и солидарность, моральное единство и сознательность общества в Беларуси, стали появляться новые типы. социальности – горизонтальный. Его отличительная черта – отрицание иерархии и децентрализация спонтанного взаимодействия активных и ответственных акторов. Те субъекты, которые имеют общие цели и развивают новые модели чувств, мышления и деятельности без участия постоянных посредников.

Социально-функциональные проявления этого «горизонтального восстания» – это общественное понимание своей силы и идентичности, инициативная самоорганизация и создание эффективных структур совместных действий, действующих рядом с официальными институтами или вместо них.

К этому нужно добавить еще один принципиальный момент – Национальный. То большое «Мы», которое появилось в трагедии проживания незаконченной «#Беларуси2020», оно не внезапно «появилось». Оно было маленьким, локальным, со своим вектором существования; не совсем распыленным, но и не затвердевшим, без болезненных ощущений на каждом стержне.

Теперь, когда прежняя локальность была переформатирована, произошло переосмысление, переосмысление собственной, отчетливо белорусской идентичности. Разной, отдельной, достойной. Той, которой можно и нужно гордиться. Создан новый образ Беларуси и белорусов – для себя и для вселенной. Возник новый миф о белорусах как нации.