Ольга Бондаренко: Родственникам политузников нужно объединиться и решительно действовать

Судьба наших родных в наших руках.

Сайт Charter97.org поговорил c основателем гражданской инициативы «Вызваленне» Ольгой Бондаренко и попросил ее рассказать об опыте борьбы за освобождение политзаключенных.

— Ольга, вы стали одним из лидеров гражданской инициативы «Вызваленне» после Площади 2010 года. Почему тогда была создана это инициатива?

– Потому что лично у меня был арестован не только муж, но и все мои друзья. Команда кандидата в президенты Андрея Санникова пострадала больше всех. Раньше мой муж Дмитрий говорил: «Если я сяду — тебе помогут наши друзья, к ним обращайся». Но после Площади 19 декабря 2010 года, когда Диму арестовали утром следующего дня, и он попросил позвонить главному редактору сайта Charter97.org Наталье Радиной — оказалось, что Наташу уже арестовали. Попросил позвонить активистам гражданской инициативы «Европейская Беларусь» – а они тоже арестованы. Самого Андрея Санникова вместе с женой Ириной Халип задержали сразу после Площади. В принципе, мы с дочерью остались одни. Я не была в политике, но поняла, что нам надо искать людей, единомышленников.

На первой какой-то встрече я увидела, что каждый тянет одеяло на себя. Но я не хотела, чтобы только моему мужу улучшили условия или чтобы говорилось только о его здоровье. Нужно было освобождать всех, кто пострадал, а не только моего мужа и нашу команду. Редакция «Хартии-97» была разгромлена, журналисты арестованы. О нашей команде вообще практически не писали, была почти полная информационная блокада. Я понимала, что с этим нужно что-то делать.

Идея витала в воздухе, было понимание, что нужно объединяться. Вместе действовать всегда легче, чем поодиночке. Меня поддержала дочь Юлия, вдова похищенного бизнесмена и общественного деятеля Ирина Красовская тоже сказала, что нужно объединяться. Я предложила женам и матерям и других политзаключенных создать инициативу «Вызваленне», и мы начали действовать.

Сразу же была одержана первая победа. Нам не давали передать передачи, и мы, объединившись, сказали, что не уйдём, пока не передадут продукты и вещи родным, начали требовать — и победили. Эта была первая маленькая победа. Когда мы объединились и начали говорить обо всех, а не тянуть одеяло на себя, то к нам появилось больше уважения, больше интереса. И со стороны посольств, и со стороны политиков.

Хочу отметить, что в то время в Беларуси работали очень сильные послы: Эдминас Багдонас, Розмари Томас, Кристоф Вайль, Роман Бессмертный, Ференц Контра и другие. Большое спасибо им за то, что они для нас сделали. Мы разрушили информационную блокаду, когда объединились. Наверное, это самое главное: мы постоянно появлялись в медиа и говорили о наших родственниках.

— Чем еще тогда занималась инициатива «Вызваленне»? Чего вам удалось достичь?

— В первую очередь, помогали друг другу, даже на бытовом уровне, помогали закупаться, например, маме Андрея Санникова, другим пожилым людям. Потому что тогда сидела вся его семья, жена не могла ему передавать передачи, а Алла Владимировна была уже в возрасте, к тому же у неё был перелом ребра. Помогали кому-то, кто не знал, что делать, кто приезжал не из Минска, советовали, что передать в тюрьму, помогали что-то купить.

Отмечу, что в «Вызваленне» активно сотрудничали женщины, чьи мужья до арестов отнюдь не дружили. Мы же действовали как одна команда, с теплотой вспоминаю своих сестер, как мы называли друг друга: Марину Адамович, Миланку Михалевич, Марину Шибко (Федуту), Дарью Корсак, Марину Лобову и многих других.

Проводили пресс-конференции, где рассказывали журналистам о том, что происходит с политзаключенными, то, что мы смогли узнать от своих адвокатов, сотрудников ДИН, других заключенных. Вначале вообще была полная информационная блокада, нельзя было ни написать письмо, ни получить ответ. На адвокатов очень сильно, естественно, давили, заставляли подписывать бумаги о неразглашении. Но все равно какая-то информация просачивалась. И тогда мы собирали конференцию и рассказывали медиа о том, что происходит.

Плюс работали очень плотно с посольствами и международными организациями и доводили до них всё, что происходит, всё, что мы узнавали. Просили, требовали санкций, естественно. Во время поездки с дочерью Юлией в Брюссель, по приглашению депутата Европарламента Марека Мигальского, мы больше говорили даже не о наших родных и друзьях, а о молодёжи. Мы были объединены, а многие молодые участники акции протеста вначале даже не были признаны политзаключенными, потому что, как всегда, утверждалось, что «там было какое-то насилие», хотя было ясно, что это провокация. Мы тогда говорили больше о них, что надо на них обратить внимание. Вскоре их освободили. Я не знаю, может быть это не связано с нашей поездкой и с тем, что мы так говорили в Европарламенте, но факт остается фактом: через какое-то время после того, как мы подняли этот вопрос, эти ребята были освобождены.

— Конечно, это повлияло.

— Велась также серьезная информационная работа. Мы писали письма кому только можно. И Папе Римскому, и президенту России Дмитрию Медведеву. В какие двери только могли стучать — туда стучали. Наверняка, это как-то влияло. Пускай даже мы не получали чьи-то ответы, но, по крайней мере, после нашего письма мы первые из оппозиции были приняты в российском посольстве в Минске.

Было много таких побед, потому что мы были вместе, и потому что мы стучались во все двери. Если бы каждый стучался поодиночке, то не вышли на такой уровень и такого бы не добились.

— Масштаб репрессий сейчас несопоставимо больший, чем в 2010 году. Но такое объединение родных политзаключенных не действует. Почему?

— Не знаю. Может быть просто не нашлось человека, который это сделает. Ну и потом, у нас толчком было то, что вначале все сидели в одном месте — в СИЗО КГБ. Мы встречались приблизительно в одно и то же время в одном и том же месте — в очереди для передач – уже знали друг друга. Сейчас репрессировано очень много народа — это тысячи заключённых, они сидят в разных местах. Но то, что их родственникам все равно надо объединяться, я уверена.

Естественно, что всех не объединить, когда много людей, но какая-то одна группа, актив какой-то, который бы двигал это все вперёд, должны появиться. Ведь на самом деле мы, родственники политузников — большая сила. Власти с нами считались тогда и будут считаться сейчас – это точно.

— Что на ваш взгляд может освободить всех политзаключенных?

— В первую очередь, это санкции. Нам тогда также очень помогло, что из Беларуси в знак протеста уехали все послы стран ЕС. Именно тогда были освобождены мой муж и Андрей Санников. Если бы послы не вернулись так быстро, то думаю, что мы всех освободили бы гораздо быстрее.

Естественно, важна общественная активность. В 2010-2011 годах люди были в неком информационном вакууме, особенно в конце декабря, когда не было «Хартии-97» и народ не боролся. Сейчас народ очень активен, он проснулся. Люди должны понимать, что надо освобождать лидеров и самых активных, тех, кто давно поборол свой страх. Настоящих героев нужно освобождать.

Так что необходимы санкции, дипломатическое давление ЕС, США, Украины и активность общества. Других вариантов я не вижу.

— Что, на ваш взгляд, сегодня надо делать родственникам политзаключенных, чтобы добиться их освобождения?

— В первую очередь — объединиться. Делать не только то, что мы делали, а, может быть, даже больше. Сейчас больше информационных возможностей. С одной стороны, создавать все время информационные поводы и стучаться во все двери. Если будет организация, которая сможет о себе заявить — то будет больше встреч с дипломатами, больше встреч на международном уровне. Я понимаю, что пандемия, но можно действовать онлайн.

— То есть, не надеяться на то, что какие-то политики вспомнят твоего родственника…

— Как говорят, своя рубашка ближе к телу. И так, как ты борешься за своего родного человека — никто бороться всё-равно не будет. Для посторонних людей это какой-то герой, а для тебя – это свой, родной, который страдает. Но ты одна ничего не сделаешь. Ты можешь, конечно, передать передачи, можешь написать проникновенное письмо, какой он хороший, но этого мало. Если не будет общественной поддержки, если не будет тарана, а не какого-то там маленького удара в дверь — то это бесполезно. Ты сможешь поднять ему настроение на 5 минут, но не сможешь его освободить.

Поэтому должен быть таран. Поэтому нужно собраться вместе и бить, проводить мозговые штурмы, как мы это делали, когда собирались: думали, кому ещё написать, что донести. Просить посольства о том, чтобы организовали встречи.

— Судьба наших родных в наших руках.

— Если объединятся родственники и будут действовать — то да. По крайней мере, я в это верю.