Всех не перепишешь

Пусть задают свои вопросы товарищам майорам.

В последний раз я участвовала в переписи населения 20 лет назад. В 2009 пропустила перепись из-за длительной командировки. А в этом году я категорически отказываюсь в этом участвовать.

В 1999 году в переписном листе было 17 вопросов. В 2009 – 37. Сейчас – 49. Хотя, по логике, вопрос в каждом переписном листе должен быть только один: «Как вам удается выживать все эти годы?!» Именно так, с восклицательным знаком после вопросительного. Но их интересует почему-то совершенно другое.

Так вот, я в этом больше не участвую. Государство предлагает ответить на подробные вопросы о «домохозяйстве». О квадратных метрах, водоснабжении, отоплении, канализации. Они всерьез предлагают это мне, в «домохозяйстве» которой прошло семь обысков, во время которых товарищи майоры изучили каждый квадратный метр, включая батареи отопления и бачок унитаза. А потом прожили в этом же самом «домохозяйстве» во время моего домашнего ареста три с половиной месяца, планомерно загаживая все квадратные метры подряд, – и особенно канализацию. После смен они обсуждали квадратные метры с такими же товарищами майорами, сидевшими дома у Владимира Некляева. Так что пусть спрашивают майоров, и те охотно расскажут про мое домохозяйство и про множество других белорусских домохозяйств. Лично я отказываюсь.

Или вот еще чудесные вопросы на тему «планируете ли вы выехать из Республики Беларусь?». Какого черта вы их задаете, если ни один белорус не может на них ответить? Мой муж Андрей Санников вовсе не планировал уезжать из Беларуси. Моя подруга Наталья Радина вовсе не планировала уезжать из Беларуси. Мой друг Дмитрий Бондаренко вовсе не планировал уезжать из Беларуси. Но все они были вынуждены уехать. Что они могут ответить на этот вопрос?..

А что могу ответить я, если в любой момент очередной милиционер Купченя (раньше он был начальником отдела надзорно-исполнительной деятельности ГУВД, теперь сделал карьеру и стал начальником управления охраны правопорядка) снова может орать мне, как семь лет назад: «Мы откроем вам выезд только в случае, если вы купите билет в один конец!»? К слову, Ольга Захаренко и Людмила Карпенко, случись тогда перепись с этим вопросом, ответили бы «нет, не планируем». А пришлось. Так что это не к нам, белорусам, вопрос, а тоже, получается, к майорам. В топку.

А вот на вопрос «почему вы не работаете в населенном пункте по месту жительства?» в двух словах не ответишь. Не дает переписной лист такой возможности. Он предлагает всего три варианта ответа на этот вопрос: «не нашел работу в данном населенном пункте», «нашел работу с более высоким заработком», «другие причины». И не дает, зараза, ответить на этот вопрос честно: не работаю в населенном пункте по месту жительства, потому что все независимые газеты, в которых я работала, были паскудным образом закрыты этой скотской властью. Одним росчерком пера, двумя предупреждениями, тремя звонками – и закрыты. «Хартия’97» была просто разгромлена девять лет назад, и шансов выжить в населенном пункте по месту жительства у нее не было. А последняя в России независимая «Новая газета» и рада была бы открыть в населенном пункте по месту жительства полноценное бюро, да запрещена к распространению в Беларуси. Так что мои редакции, увы, находятся на расстоянии 500-700 километров от населенного пункта по месту жительства. Но такой ответ не втиснешь ни в один из предложенных вариантов. Да они и не хотят знать настоящие ответы. Их другое волнует.