Андрей Санников: Терроризм в Париже и насилие в Минске — явления одного порядка

Опасность сегодня грозит свободе во всем мире. Гость студии Radio France Internationale Андрей Санников, бывший политический заключенный, лидер гражданской кампании «Европейская Беларусь», кандидат на пост президента в 2010 году специально приехал на «Республиканский марш» в Париж.

RFI: На исторический «Республиканский марш» вышли более двух миллионов французов. На ваш взгляд со стороны — эти люди вышли почему?

Андрей Санников: Во-первых, важно, что они вышли. Очень важно, что вышли в таком количестве. Причина понятна, конкретный повод — убийство журналистов, захват заложников и убийство в магазине, акты терроризма во Франции. А почему вышло столько людей, потому что задело, наверное, какое-то очень больное место это насилие. Причем, жестокое насилие.

Я считаю, что именно насилие над журналистами, убийство журналистов вызвало такую реакцию. Важно, что такая реакция была у людей и что весь мир поддержал эту демонстрацию. Но интересно, что марш до сих пор не получил четкого названия. И в этом, мне кажется, тоже есть какой-то смысл. Называют его «Республиканским маршем», «Парижским маршем», «Маршем против насилия», «Маршем солидарности», «Маршем за свободу». Здесь сошлось очень многое, и люди выражали свое отношение ко всему тому, что происходит в мире сегодня. К насилию, к терроризму, к агрессии. Вот, наверное, так можно воспринимать марш.

– Марш сравним с освобождением Парижа в момент Второй мировой войны. Возможен был бы такой марш в России или в другом государстве на постсоветском пространстве?

– Мы помним Майдан. Наверное, в пик Майдана сравнимое было количество людей на площадях и улицах Киева. Но это носило немножко другой характер — это была борьба за свободу, и там были жертвы.

Сегодня однозначно могу сказать, невозможен такой марш ни в Минске, ни в Москве, потому что там нет демократии. Просто поэтому. Потому что там, когда мы выходим на улицу, мы выходим в знак протеста против тех режимов, которые сегодня существуют и в России, и в Беларуси. Мы выходим протестовать, и против нас применяют силу. Там нет того единения общества, которое вчера мы видели в Париже. Просто-напросто есть противостояние сил, защищающих режим, в том числе с оружием, и безоружных людей, которые протестуют против этих режимов.

Я надеюсь, что такое возможно после смены власти. Надеюсь, что мирные демонстрации в поддержку свободы слова, в поддержку ценностей, в поддержку свободы, гражданских свобод произойдут. Но сегодня ожидать, что большому количеству людей можно безнаказанно выйти на улицу, не приходится.

– Президент Французской республики, Франсуа Олланд, заявил, что Париж — столица мира. Братство — девиз Республики (свобода, равенство, братство), это братство мы увидели на улицах Парижа. Мы увидели вместе с Франсуа Олландом лидеров тех государств, которые редко сталкивались вместе в таком едином порыве. Я имею в виду Биньямина Нетаньяху и Махмуда Аббаса, Сергея Лаврова и Петра Порошенко (в самый разгар российско-украинского скандала). Вас впечатлило, что вы подумали, для себя отметили?

– Да, присутствие большого количества первых лиц впечатлило. Но вообще, не об этом шла речь. Мне неинтересно было, как будут вести себя лидеры, потому что мы знаем, что будут попытки использовать в политических целях этот марш. Я даже не хотел идти на площадь Республики, наблюдать, что делают лидеры. Мне интереснее было быть с людьми, с парижанами, с приехавшими в Париж людьми. Потому что среди присутствовавших лидеров не все разделяют идеалы свободы, мягко говоря. Принципы прав человека и основных свобод.

– Например, представители Турции были на этом марше, а Турция активно критиковала издание «Шарли Эбдо» за карикатуры.

– Да не только Турции. Давайте посчитаем, сколько журналистов посадили, в общей сложности, присутствовавшие лидеры в своих странах. Поэтому не об этом был марш. Очень важно, чтобы это настроение не ушло, и чтобы оно влияло на лидеров.

Почему я приехал? Для меня эти вещи стоят в одном ряду: и то, что происходило в Минске в 2010 году, чудовищное подавление мирных акций протеста, и украинский Майдан, и это агрессия России в Украине, которая продолжается до сих пор, и убийство журналистов в Париже (всей редакции по сути). Это для меня вещи из одного ряда, они показывают, насколько большая опасность сегодня грозит свободе. Даже здесь — в демократической Европе, в демократической Франции.

Поэтому мне бы хотелось, чтобы политики, которые присутствовали на марше, поняли, что это, действительно, из одного разряда вещи. Нельзя приезжать выражать солидарность с французским народом и продолжать душить свободу слова у себя в стране, продолжать агрессию, поддерживать терроризм в других странах, фактически выступать государством-спонсором терроризма. Поэтому хотелось слышать больше не политиков, а моральных авторитетов, которые есть еще, слава Богу, в мире, во Франции, в Европе.

– Как раз политики обошлись без каких-то заявлений. Марш лидеров продлился буквально несколько минут, а потом Париж был отдан тем людям, которые в этом едином порыве за свободу и другие фундаментальные ценности вышли вчера на улицу. Очень много было волнений по поводу того, смогут или не смогут французские власти обеспечить безопасность. Как вы чувствовали себя в Париже?

– Великолепно. Во-первых, было полное ощущение безопасности, хотя не было много видимых признаков обеспечения этой безопасности. Метро открыто, не особо много там сотрудников даже было. Абсолютно не чувствовалось никакой даже напряженности, не то что опасности. Для меня вообще это немножко новый опыт, потому что демонстрация в Минске — это опасность для тебя лично, для твоих друзей, для твоих близких. Потому что там обязательно либо до демонстрации, либо во время демонстрации, после демонстрации можно ждать и тюремных заключений, и избиений и т. д. А эта мирная демонстрация — какое-то родственное отношение людей друг к другу. Я был в шарфе цвета нашего национального флага — бело-красно-белом — люди, я не думаю, что многие знают, что это белорусский флаг. Но они видели, улыбались, кивали, понимая, что это тоже какой-то символ, важный для меня, и не только для меня.

Просто какие-то поразительные вещи были — первое, что я заметил на том участке, где был — очень много флагов мусульманских государств, которые встречали аплодисментами. Потом плотная толпа, яблоку, что называется, негде упасть, и вдруг раздается сирена, и проезжает машина «скорой помощи» или машина жандармерии — люди расступаются, как какое-то море расходится библейское, и потом смыкается, когда машина проезжает. Без всякого вмешательства жандармов, без всяких даже просьб разойтись. Просто-напросто звучит сирена, люди расходятся. Нигде никаких малейших признаков агрессивности или опасности не было.