Пытка

Как странно все устроено. Мы пишем про всякое важное: про надежды на кредит МВФ, про очередной рост цен, про Ливию и самое молодое государство в мире Южный Судан.

А в Новополоцкой колонии в это время долго, спокойно, методично, медленно фактически убивают парня.

За два с небольшим месяца в колонии – пятый раз штрафной изолятор. В общей сложности уже больше месяца карцера. Не убийца, не рецидивист, не насильник, не душитель маленьких детей и бабушек. Никита Лиховид всего лишь вышел 19 декабря протестовать против такой системы, в которой люди — лагерная пыль. В которой каждый завтра может оказаться в тюрьме и над каждым сможет издеваться какой-нибудь «новый белорус» – хозяин зоны.

ШИЗО – это когда только раз в неделю выводят на прогулку. Вы представляете, что такое сидеть в каменной клетке в тридцатиградусную жару?!

ШИЗО – это когда ничего нельзя, даже читать книги или газеты.

ШИЗО – это постоянный голод.

ШИЗО – это пытка. И об этом давно говорят правозащитники.

Больше месяца пыток…

Уже в конце мая во время встречи с сыном мать увидела, что от него осталась половина. Тонкие, почти детские, ледяные руки. Она все время растирала эти руки, чтобы хоть немного согреть. А он успокаивал: «Мама, не волнуйся, я дышу в форточку».

Я уверена: Никита даже не может рассказать никому, что на самом деле пережил за эти два месяца, потому что у хороших сыновей есть табу на жалобы; оно сформулировано просто: «Мама, не волнуйся… »

Ужас в том, что этими карцерами они либо убьют парня, либо покалечат. В колонии он представляется незаконно осужденным и не подписывает никакие бумаги. Он встает на подъем, выходит на зарядку, но упражнений не делает, просто стоит. Когда у него спрашивают – почему? – он отвечает, что осужден незаконно, и что пока с него не снимут обвинение, никаких распоряжений выполнять не будет. Этот бунт видит весь отряд, и, наверное, там много таких, незаконно осужденных. Чтобы пример не был заразителен, чтобы таким же образом другие ЗК не стали добиваться пересмотра приговора, Никиту раз за разом отправляют в ШИЗО. Десять суток карцера, пятнадцать, пять, двадцать…

Если бы он объявил голодовку, если бы он резал себе вены – это было бы грандиозное ЧП, администрация колонии строчила бы объяснительные во все инстанции и вряд ли оправдалась бы. Но Никита выбрал другую форму бунта, по сути – другую форму самоубийства. И все происходящее оказалось как бы в рамках закона.

Самое страшное, что мы все понимаем: ни один суд в нашей стране не пересмотрит приговор Никите Лиховиду и другим политзаключенным. Потому что главой государства было сказано: «Приговоры справедливые, политзаключенных в Беларуси нет».

Даже если Никиту сгноят в карцере, ни судья Наталья Пыкина, ни прокурор Антон Загоровский не признают, что на их совести человеческая жизнь. И начальник новополоцкой колонии Александр Сивохо не признает. И начальник этого начальника… Хотя в глубине души каждый из них понимает, что этот парень не преступник, он герой.

Официозные идеологи теперь всегда будут проигрывать в борьбе за умы и сердца белорусов, потому что они борются вот с такими пацанами – худеньким, глазастым, но несгибаемыми в своем желании жить в свободной и справедливой стране. А их герои сначала за большие деньги тренируются разбивать на своей голове кирпичи, а потом выходят на улицы и по трое-четверо кидаются на мирных людей, получая от этого какое-то дикое удовольствие.

Но именно поэтому, если бы у меня была возможность встретиться с Никитой Лиховидом, то я бы его просила поберечь себя, делать эту злополучную зарядку. Ведь чтобы нелюди не правили бал, нормальным людям надо жить, и желательно – жить долго.