“Мужские разговоры” с диктатором или расхлябанная политика

Целью Лукашенко не является ни реальное сотрудничество с Брюсселем ни защита независимости Беларуси.

Если бы в каком-нибудь университете создавали кафедру изучения Евросоюза, то ее заведующим мог бы с успехом стать Александр Лукашенко. Он специалист по ЕС, каких мало: он превосходно пользуется слабостями Брюсселя и знает, что тот ставит свою (даже незначительную) выгоду выше прав человека, а, кроме того, он прекрасно соответствует потребностям демократически избранных европейских лидеров, которым необходимы медиа-успехи.

Лукашенко, как любой диктатор, хочет удержать власть и обеспечить будущее своей семье. В определенный момент он сориентировался, что с Россией добиться этого будет сложно, так как Москва, многие годы спонсирующая белорусскую экономику, даже не помышляет о том, чтобы давать ему долговременные гарантии на власть. Тем более что Владимир Путин помнит, что Лукашенко намеревался стать главой Союза России и Беларуси. Так что белорусский президент нашел другого простофилю: Евросоюз, который позволил внушить себе идею, что целью Лукашенко является защита Беларуси от Москвы.

Расхлябанная политика

Поскольку белорусский диктатор хочет остаться у руля, ему важна поддержка Брюсселя. Ему нужна экономическая помощь и постоянная легитимизация его власти политиками ЕС на публичных встречах, которые в качестве доказательства того, что Батьку поддерживают такие фигуры, как Сильвио Берлускони (Silvio Berlusconi), Даля Грибаускайте (Dalia Grybauskaitė) или Радослав Сикорский (Radosław Sikorski), показывает белорусское телевидение.

В такой ситуации существенным элементом давления была бы просто угроза ограничительных действий, но поскольку Евросоюз отказался даже от идеи банковских санкций против нескольких сотен белорусских чиновников, Лукашенко спит спокойно. Он видит цветные сны еще и потому, что на самом деле в отношении Беларуси никогда не использовался ни пресловутый кнут, ни морковка, хотя комментаторы и повторяют эти слова как мантру.

Санкции против Беларуси ограничились всего лишь визовыми ограничениями для небольшой группы лиц в 2006 году и отменой таможенных преференций в 2007. Спустя год, несмотря на то что Лукашенко не впустил в парламент ни одного представителя оппозиции и не перестал преследовать собственное население, большинство ограничений было снято.

Примером расхлябанной политики в отношении Беларуси стали события последних недель: через два дня после того, как 20 и 21 января белорусская милиция напала на Польский Дом в Ивенце, министр Сикорский “по-мужски” поговорил с министром иностранных дел Беларуси Сергеем Мартыновым.

Несмотря на это уже 9 февраля белорусские службы безопасности силой выгнали поляков из их собственного здания. Запланированный на 12 февраля визит Мартынова в Варшаву перенесен не был, хотя подготовленный договор о малом пограничном движении с успехом могли подписать и заместители министров.

В то же время репрессии против поляков продолжались. После отъезда Мартынова и очередного “мужского” разговора с Сикорским они достигли масштаба пятилетней давности, то есть того времени, когда ЕС успешно применил ограничения во въезде на свою территорию наиболее влиятельных белорусских политиков.

Если бы Лукашенко всерьез отнесся к налаживанию отношений, то по просьбе Брюсселя он перестал бы преследовать оппозицию. Если же преследования являются внутренними провокациями, то это лучшее доказательство того, что диктатор уже не управляет ситуацией в своей стране, и, следовательно, не может избежать объединения с Россией.

В итоге белорусские власти не уступили ни на шаг. В тот момент, когда евродепутаты от партии “Гражданская платформа” (PO) Яцек Сариуш-Вольский (Jacek Saryusz-Wolski) и Яцек Проташевич (Jacek Protasiewicz) демонстрировали свою поддержку лидеру белорусской оппозиции Александру Миленкевичу и руководительнице Союза поляков в Беларуси Анжелике Борис, а также добивались принятия соответствующей резолюции в Европейском парламенте, министр Сикорский полетел в Киев, чтобы воспользоваться возможностью в очередной раз встретиться с Мартыновым и при его посредничестве организовать встречу с Лукашенко. Польские телеканалы, как говорят, по просьбе пресс-служб нашего министерства, были так любезны, что не показали конференции с диктатором целиком.

Неясно, не является ли целью деятельности комиссии, о создании которой было объявлено на конференции, окончательная легализация “мародерства”, т.е. передача режиму построенных на польские деньги домов, предназначавшихся для Союза поляков Белорусии. И не придет ли кому-нибудь в голову уговаривать Союз поддержать новую линию во имя сохранения спокойствия.

Тем временем белорусская и российская пропаганда убеждает, что белорусские поляки занимают нелояльную позицию, эти аргументы использовались и как предлог проведения недавних маневров “Запад-2009”. Однако реакции ЕС ни тогда, ни сейчас не последовало. Иными словами, Лукашенко имеет право не замечать никакой связи между своими репрессиями и ответами ЕС. Кажется, что пользуясь бездействием Европейской комиссии, он принял по отношению к полякам выжидательную тактику.

Была ли наша позиция достаточно последовательной для того, чтобы требования касающиеся соблюдения прав человека в Беларуси, были приняты во внимание в Минске или хотя бы в Брюсселе? Является ли с этой точки зрения визит Берлускони в Минск и другие подобные встречи поддержкой Лукашенко или всего белорусского общества? Каковы должны быть результаты такой политики? Не были ли направленные на Батьку угрозы лишь усилиями “бумажного дракона”?

Единственный успех Польши

Евросоюз находится в двусмысленной ситуации. Первые (и, возможно, по своей задумке верные) шаги, сделать которые Брюссель уговорил Сикорского два года назад, были основаны на интересах двух-трех государств. Может быть, поэтому глава европейской дипломатии Кэтрин Эштон (Catherine Ashton) ограничилась высказыванием через своего пресс-секретаря? Факт, что Сикорскому удалось уговорить ее хотя бы на это, стал, пожалуй, единственным достижением Польши в этом скандале.

Европейские политики, достойным исключением из которых стал Ежи Бузек (Jerzy Buzek), сторонятся как огня оценок ситуации в Беларуси не потому, что они ее не понимают, и не потому, что речь идет о польском меньшинстве.
Повод молчания − это страх, что напоминание о правах человека в стране, где цензура, преследование политических противников и атаки на предпринимателей являются ежедневной реальностью, вызовет гнев Лукашенко и снизит обороты нескольких европейских концернов.

Кстати говоря, несмотря на то, что Польша была в авангарде “размораживания” отношений с представителями режима Лукашенко, статистические данные не указывают на то, чтобы к этому “бизнес-концерту” присоединились и наши фирмы.

За ширмой

Методом урегулирования ситуации в Беларуси может стать тихая дипломатия, которая предпримет попытки решить проблемы за ширмой конфиденциальных бесед. Если бы министр Сикорский действительно хотел сохранить завесу молчания вокруг темы белорусской политики, он бы не устраивал показных пресс-конференций с Мартыновым и Лукашенко. Он бы посоветовался с парой людей, не обязательно связанных с ним по службе или в политической сфере, и сообщал бы о намеченных шагах политикам из оппозиции и комментаторам, рассчитывая на то, что благодаря этому они воздержатся от ненужных высказываний и будут хранить молчание.

Но ничего подобного не происходит. Скорее всего, ожидаемому успеху помешали серьезные проблемы. Это привело к использованию аргументов вроде тех, что люди, критикующие политику МИД, “хотят войны с Беларусью”, и к осмеянию приписываемых им, но никогда ими не высказывавшихся суждений. Также в расчете на то, что никто этого не помнит, говорится, что политические предшественники проводили политику санкций. Однако после 2004 года Польша ограничилась применением рестрикций ЕС, ничем не напоминающих традиционных экономических санкций. Лишено смысла и обвинения в переводе проблемы в политическую плоскость, ведь премьер Дональд Туск (Donald Tusk) давал обещания Анжелике Борис еще будучи кандидатом на пост президента.

Чтобы выжить в центре Европы президенту Беларуси пришлось овладеть искусством затягивания времени и игры на амбициях западных партнеров. Поэтому, если он вернет десяток Польских домов и сделает возможной деятельность Союза поляков, я поверю, что политика польского МИД приносит пользу, и публично поблагодарю министра иностранных дел. Но если же вся ситуация закончится видимостью действий, например, временным смягчением курса по отношению к полякам, а под прицелом окажутся, например, протестанты, это будет означать, что мы позволили втянуть себя во фронт, работающий на укрепление позиции диктатора.

Я не вижу повода избегать в демократической стране дискуссии на данную тему, пока существуют газеты, готовые публиковать такие полемические споры, тем более, что последовавшие за “мужскими разговорами” обещания по улучшению ситуации, были даны публично.

* Павел Ковал – историк, евродепутат от партии “Право и Справедливость” (PiS). Занимал пост заместителя министра иностранных дел в правительстве Ярослава Качиньского (Jarosław Kaczyński).

перевод Иносми.ру